К оглавлению - http://odnapl1yazyk.narod.ru/Aksum.htm

9. Монеты.  

1. Родословная аксумских монет. 

Аксум был единственным африканским государством античности за пределами римских владений, выпускавшим собственную национальную монету (ссылки по вопросам чеканки монет см. Anzani: 1926, 1928, 1941; Munro-Hay, loc. var: Hahn 1983; большая часть данной главы основывается на Munro-Hay 1984iv). Аксумские монеты существовали начиная примерно с 270 н.э., или немногим позднее, до начала седьмого века, и по-видимому применялись как во внешней торговле, так и при сделках на внутреннем рынке. Насколько далеко по всему царству могла быть распространена монетизированная экономика (monetarised economy), все еще является вопросом из области предположений, тем не менее, на сегодняшний день находки монет отмечены во всех раскопанных аксумских поселениях.

Ко времени первых засвидетельствованных в письменности военных предприятий Аксума в Йемене чеканка монет в южноаравийских царствах была на грани прекращения, если уже не прервалась. Эти монеты представлены по большей части серебряными (в Сабе и Химьяре) и бронзовыми (в Хадрамауте) образцами, экземпляры из золота и электрума встречаются среди них крайне редко. Гораздо более вероятно, что непосредственное влияние на зарождение монетного дела в Аксуме оказала римская торговля на Красном море, хотя, возможно, знакомство с кушанскими и персидскими монетами также могло подтолкнуть аксумитов к подражанию. Аксумские монеты следовали римской/византийской системе весов, и это, на ряду с некоторыми другими факторами, добавляет правдоподобия предположению, что регионом, на который Аксум ориентировался изначально, готовясь к выпуску монет, был Рим. Как бы то ни было, введение в обращение монет должно было существенно упростить товарообмен, как и производство всех прочих государственных и частных дел, в которых они были задействованы, что, по всей вероятности, дало существенный импульс экономике.

Несмотря на то, что на данный момент не существует каких-либо доказательств, за исключением найденного при раскопках предмета из обожженной глины предварительно идентифицируемого как монетная матрица (coin-mould) (Wilding в Munro-Hay 1989), все же представляется весьма вероятным, что монеты чеканились в самом Аксуме. Ни одно другое африканское государство южнее Сахары не выпускало монеты вплоть до того момента, когда султанат Килва, возможно в середине десятого века, начал их производство.

2. Начало чеканки монет и их распространение.

Немногие из африканских обществ обладали рынком или системой обмена развитыми в достаточной мере, чтобы нуждаться в общепринятой форме валюты; потребность в такой валюте прямо пропорциональна сложности структуры достигнутой обществом, а наивысшей формой выражения этой потребности в древнем мире являлась система монет (coinage system). Использование денег общего назначения заметно облегчает жизнь, поскольку предоставляет средство обмена, стандарт меры стоимости, возможность накопления богатства в любом количестве, способ оплаты услуг - причем все это сразу в одном. Как заметил Платон: "Деньги превращают неравенство вещей и невозможность их соизмерить в равенство и размеры" ('money reduces the inequalities and immeasurabilities of goods to equality and measure'). При этом, монеты из драгоценных металлов, будучи удобного размера (поскольку они представляют крупные суммы посредством малых веса и объема), пользовались в той международной структуре, в которую была вовлечена аксумская торговля, гораздо более широким признанием нежели какая-либо другая разновидность валюты. Производство монет задавало экономике центральное направление, из которого могли уже исходить всевозможные аспекты функционирования государства. При соблюдении стандарта, богатства могли свободно перемещаться как во внутренних, так и во внешних сделках, и потому Аксум привязал свои монеты к римско-византийской монетарной системе (monetary system).

На подконтрольной Аксуму территории хождение монет могло стимулироваться необходимостью выплачивать с их помощью определенные подати, государственными сборами за военные и другие услуги в виде монет и постепенным ростом на рынках числа торговцев, использующих монеты как стандартизированное средство обмена. Предметы потребления, стоимость которых прежде выражалась по-разному, при наличии единого и простого в обращении знаменателя стало легче обменивать, и это заметно подхлестнуло торговые прибыли. Традиционная стоимость каждого из предметов относительно сложного разнообразия всех прочих получила таким образом унифицированное выражение, и эта более простая система должна была неизбежно одержать вверх, поскольку главный гарант, аксумский правитель, явно и наглядно поддерживал ее. Золото и серебро в чистом виде являются ценностью сами по себе, но валюта более низкой пробы, или валюта, чья покупательная способность превышает стоимость металла, безусловно, может быть жизнеспособной лишь в том случае, если ее выпускает представитель всевышнего спасителя. У биллонных денег, к примеру, из бронзы (хотя в Аксуме положение в какой-то степени могла исправлять позолота), реальная стоимость была представительской, а не подлинной.

Производство монет в Аксуме оказалось успешным опытом, если судить по тому, что она не прерывалась от правления к правлению по крайней мере в течение трехсот лет. Совмещение таких факторов, как военная сила царей, обеспечивавшая и преумножавшая возможные маршруты доставки товаров, а также гарантировавшая их бОльшую безопасность, и централизация отраслей коммерции посредством монетизированной экономики (monetised economy), должно было обеспечить торговле устойчивый климат роста. Замечено, что выпуск монет стимулирует экономику в целом; не стал исключением и Аксум. После того, как Аксум представил сообществу своих торговых партнеров монетарную систему (monetary system) совместимую с их системами, управляться с постоянно усложнявшимися торговыми делами стало намного легче.

В эпоху Перипла, Аксумское государство импортирует orokhalkos, т.е. латунь, "которую они используют для украшений и для отрезков служащих в качестве денег", и "некоторое количество денег (denarion) для чужеземцев, которые там проживают" (Huntingford 1980: 21-2). Использование металла в качестве денег до выпуска чеканных монет указывает на то, что уже в то время аксумиты были осведомлены о преимуществах валюты, которая не требует особых условий хранения и ухода, и которая в случае необходимости легко делится. Ни Зоскалес, местный правитель того времени, ни его наследники на протяжении более чем ста лет не выпускали собственных монет, и может показаться, что царство только начинает обращаться к применению валюты такого рода. Не так удивительно использование римских денег жителями иностранного происхождения и торговцами, как применение аксумитами и адулитами нарезанной латуни; возможно, латунь в то время была в Эфиопии сравнительно дорогой. Это замечание из Перипла, похоже, подразумевающее, что Аксум уже использовал в качестве денег кусочки металла, было одним из оснований, которые делают правдоподобным предположение Жаклин Пирен (Jacqueline Pirenne 1961), что Перипл относится к третьему веку (н.э.). Однако к настоящему времени накоплено достаточно свидетельств в пользу убедительности более ранней даты, так что следует признать, что условия, подготовившие начало производства Аксумом собственных монет, существовали задолго до того, как они сработали. Как бы то ни было, со временем Аксум, имевший выход к Красному морю через порт Адулис, решил выпускать собственные монеты вместо того, чтобы импортировать таковые; как подтверждают археологические свидетельства, до страны доходило как римское (Anfray and Annequin 1965: 68-71), так и индийское (Mordini 1960, 1967) золото. Индийский материал представлен сокровищем из кушанских золотых монет царей Вимы Кадфиза II, Канишки, Хувишки и Васудевы I (Vima Kadphises II, Kaniska, Huviska, and Vasudeva I), обнаруженным в монастыре Дебрэ-Дамо, и датируемым примерно 220 годом н.э., ну а самая впечатляющая находка римского золота, в составе монет и ювелирных украшений эпохи Антонинов (**96-180 н.э.), случилась в Матаре. Несколько химьярских монет было найдено в самом Аксуме (Munro-Hay 1978). Археологические находки такого рода - большая редкость, так что количество иностранных денег, ходивших в Аксуме, было, вероятно, сравнительно ограниченным.

До введения монет примитивная экономика вне всяких сомнений работала на основе обмена, который оставался традиционным способом ведения торговли на некоторых участках аксумской коммерческой сети даже в период существования монет. Почти невозможно представить, чтобы деньги использовались в отдаленной сельской местности, или чтобы налоги в денежной форме взимались где-либо помимо ограниченного числа урбанизированных территорий или особых пунктов сбора пошлин. Данные археологии скудны из-за недостатка исследовательских работ, однако о находках монет сообщалось на территории от Арато до Лалибелы (Munro-Hay 1978), причем во всех раскопанных городских поселениях (см. ниже) они довольно многочисленны. Значительная часть населения, несомненно, проживала в более-менее самодостаточных сельских округах, где связь с внешней торговлей была минимальной, и где едва ли нужны были деньги для повседневного обмена. Аксум продолжал вести дела с немонетизированными экономиками (non-monetised economies), например, при покупке золота в Сасу в Судане (Wolska-Conus 1968: 360), и, конечно же, в других регионах Африки.

В правление Калеба золото в Сасу выменивали при помощи блоков соли (позднее известных как amole), железа и скота (который доставляли живьем, и забивали уже на месте). Неизвестно, использовались ли другие товары в качестве стандарта для измерения относительных цен, как это было с amole или соляными блоками вплоть до сравнительно недавних времен (Pankhurst 1961: 260-5). Amole же, при том, что они служили валютой, в позднейшие времена изменялись в цене по мере удаления от центров их производства в восточных низинах, однако их доставка в Сасу говорит о том, что уже в древние времена это был важный элемент аксумской торговли. Для более изысканной красноморской торговли, имевшей выходы на греко-римский мир и Восток, предназначались другие товары. Этот более ценный экспорт, торговые маршруты которого оказались под контролем аксумитов, способствовал началу развития государства в направлении более развитой системы рынка, которая в конце концов потребовала выпуска собственных монет.

Аксумская область обращения монет пока еще очень мало изучена. Как и ожидалось, археологические находки монет были сделаны в крупных городах на маршруте от побережья к столице. Немало монет принесли раскопки в портовом Адулисе, континентальной Матара и в самом Аксуме; также монеты были найдены, но уже в гораздо меньших количествах, в более скромных поселениях Тиграя и Эритреи. Монеты, в том числе одна монета царя Армаха (Armah), были найдены в Арато в Эритрее, а одна из монет Уазебаса (Ouazebas) происходит из Лалибелы (правда, из неосвидетельствованного археологически контекста). Часть монетных находок южной Аравии (самого богатого на сегодняшний день источника аксумских золотых монет) составляют монеты из золота, датирующиеся только периодом от Эзаны до Калеба. Они были истолкованы как указание на какую степень контроля аксумитов над этой областью; такая теория и в самом деле может иметь под собой основание. Но также вполне может быть, что часть этих монет представляет собой клады, спрятанные во время аравийской войны Калеба; к этой категории могут принадлежать монеты, ныне хранящиеся в Вене в Художественно-историческом музее (Kunsthistorisches), а особенно ценным является клад из ал-Музарибы (al-Mudhariba) (Munro-Hay 1989ii). Если все обстоит именно так, то представление о контроле Аксума над югом Аравии в большей степени опирается на упоминания южноаравийских царств в титулатуре аксумских царей, эпиграфические южноаравийские надписи и намек в греческом тексте на то, что аксумские цари назначали правителей Химьяра (гл. 4), нежели на свидетельство монет. Подобные сведения имеются только для периода царствования Эзаны и непосредственно предшествующего ему, а позднее - для царствования Калеба. Интересно, что в Химьяре шестого века подати рассчитывались исходя из весов золотых монет, которые последний раз использовались во времена Эзаны (Boissonade 1833; Munro-Hay 1978).

Нет ничего невероятного в том, что аксумские армии в южной Аравии получали из военной казны плату в виде монет, а потому весьма примечательно, что царь, войны которого с южной Аравией представлены в документах наилучшим образом, Калеб, оставил гораздо больше золотых выпусков чем другие цари, что, возможно, отражает увеличение производства монет для оплаты войск. Источником большинства этих выпусков для нас является южная Аравия. Возможно, в вышеупомянутых кладах представлены монеты, набранные из всех выпусков, которые имели хождение в Аксуме времен Калеба, и попавшие на другой берег вместе с войсками. С другой стороны, это могли быть коллекции иностранных монет, принадлежавшие химьяритам, припрятанные в период наступления армий Калеба или связанных с этим беспорядков, или же это просто крупные суммы денег, зарытые для сохранения аксумитами или арабами, так и не сумевшими выкопать их обратно.

Поскольку аксумиты претендовали на контроль над южноаравийскими территориями довольно долгое время (возможно уже с начала третьего века по вторую четверть шестого, с перерывами или без), находки монет там не вызывают удивления. Удивительно другое: ни серебряных, ни бронзовых фракций в тех же местах не обнаружено - за исключением одной серебряной монеты царя Эбаны (Ebana), найденной в Шабве (Shabwa), столице Хадрамаута - и к тому же для многих из этих золотых выпусков до настоящего времени нет сообщений о местах находок в самой Эфиопии. Не считая южноаравийских золотых находок, аксумские монеты редко встречаются где-либо еще за пределами Эфиопии: несколько бронзовых монет объявилось в Израиле (Кесария, Бетшан и Иерусалим), в Мероэ, а также в Каве и Хаваре в Египте (Barkay 1981; Meshorer 1965-6; Munro-Hay 1978: 81ff). Так что, похоже, монеты из серебра и бронзы, с их уникальными дополнениями в виде позолоты в основном предназначались для использования в пределах Эфиопии. Золото же, на что указывает греческая легенда с особым определением "царь аксумитов", изначально предназначалось для внешнего мира, и, похоже, применялось либо для неких особых целей, таких как плата военным в Аравии, либо как обычный оборотный капитал при сравнительно крупных суммах. Напротив, в связи с местным использованием, большинство серебряных и бронзовых монет вместе со словом "царь" упоминают лишь имя царя, но не определяют его как "аксумского", не имея в том необходимости.

3. Внутриполитические аспекты чеканки монет.

При производстве собственных монет аксумским правителям, вероятно, приходилось учитывать множество всевозможных соображений. Прежде всего, монеты должны были приниматься как зарубежом, так и внутри страны, иностранными торговцами и всем эфиопским населением. Эндубис, по-видимому, был первым из царей, кто попытался провести эксперимент по замене импортных монет (**известных как минимум со) времен Зоскалеса монетой, гарантированной его собственным именем, выпущенной во всех трех металлах: высококачественном золоте, серебре и бронзе. Как соотносились между собой стоимости этих металлов, неизвестно. Отмеченный выше рассказ Космы содержит указание на государственный контроль над золотыми ресурсами; запасы других металлов, несомненно, также тщательно отслеживались. Похоже, Эндубис остановил свой выбор на полуауреусе в качестве веса, подходящего для его золотого выпуска, вероятно, в дополнение к уже имевшимся в обращении в то время римским ауреусам. Вес этих монет, около 2,70 грамма, указывает на то, что они могли быть изданы где-то во второй половине третьего века н.э.

Поначалу языком, выбранным для монетных легенд, был, скорее всего, греческий, а не родной геэз - явное указание на то, что монеты предназначались для участия в торговле с эллинизированным Востоком. Возможно, что первые чеканщики монет прибыли в Аксум из римского мира, может быть из Александрии, где монеты с таким же диском (но, правда, совсем другим дизайном) производились до 297 н.э. (Hahn 1983).

Дизайн монет имел первостепенное значение, и вероятно подбирался со всей тщательностью. Монеты Эндубиса сосредоточены почти исключительно на самом царе, как представителе государства. Монеты с выпуклым рельефом во всех трех металлах изображают царя в аксумском шлеме или головном платке как на аверсе, так и на реверсе. По платку идут линии, складки или возможно солнечные лучи, которые сходятся спереди, что весьма похоже на тюрбан с эгреткой какого-нибудь индийского властителя. На изображении также всегда имеется образующая треугольник лента (возможно изображающая концы повязки, удерживающей платок на месте, или же концы самого платка, завязанного в узел для крепления), спадающая сзади на шею царя. Легенда на греческом языке приводит имя Эндубис и титул 'ΒΑΣΙΛΕΥΣ ΑΞΩΜΙΤΩΝ (на самом деле всегда записанный как BACIΛEYC AΞWMITW); basileus Aksomitō(n), царь аксумитов. Также там есть еще один титул, "bisi Dakhu", BICI ΔAXY, по-видимому, означающий "муж из Даху" ('man of Dakhu'), который иногда называют "этникон", признавая тем самым, что он представляет собой нечто вроде обозначения племенной принадлежности, свой вариант которого имел каждый из аксумских царей (гл. 7: 5).

[Греческие прописные буквы сигма (Σ), ипсилон (Υ) и омега (Ω) писались аксумитами как C, Y и W. — A. L., 1999.]

+Иллюстрация 46. Первые выпуски аксумских монет: рисунки золотой (диаметр около 16 мм), серебряной (диаметр около 15 мм) и бронзовой (диаметр около 15 мм) монет царя Эндубиса.

**Фотографии монет царя Эндубиса - http://www.zeno.ru/showgallery.php?cat=3457

Наряду с необычным акцентом на персоне царя также имеются еще одно-два указания на те элементы, которые Эндубис посчитал достаточно важными, чтобы выделить их на столь превосходном средстве пропаганды его государства. Прежде всего это его религия. Она представлена символом 'диск и полумесяц', расположенным в позиции цифры 12 (**часового циферблата) по обеим сторонам монет, в продолжение более ранней химьярской традиции. Предполагается, что эти символы представляют божества солнца и луны, или, возможно, покровительствовавшего царям бога Махрема. Вполне может быть, учитывая важное значение, которое придавалось последнему в царском мифе (см. гл. 10), что именно его и выбрал Эндубис для символического изображения на своих монетах.

Вторым специфическим аксумским элементом дизайна был образ двух колосьев пшеницы или ячменя, обрамляющих царский бюст на аверсе и реверсе исключительно золотых монет. Их изображение на монетах, возможно, имело целью представить царя как приближенного к богам подателя благ и источник щедрот. Колосья пшеницы в качестве центрального геральдического мотива появлялись веками ранее в сходной позиции на полях монет, изданных в Метапонте в Лукании, Сардинии, Моргантине на Сицилии, Илипенсе в Испании и пр., а позднее в виде группы на cistophori (**цистофорах) римского императора Нервы, однако нигде не встречается та же их форма, что представлена на аксумских образцах. Возможно, стебли злаков были символом непосредственно аксумского государства, раз уж они занимают столь видное место на золотых монетах и столь тесно связаны с царем.

Основные элементы дизайна, утвержденного Эндубисом, по-видимому, вполне устраивали всех последующих аксумских правителей, если не считать нескольких дополнений разных времен. Подобные изменения, несомненно, имеют первопричиной какие-то особые намерения властей, издающих монеты имея в виду определенные цели.

Для начала преемник Эндубиса Афилас добавил внушительности золотым монетам, изменив свой облик на аверсе, где он предстал увенчанным великолепной аксумской тиарой. Это была высокая корона, нижнюю часть которой составляла колоннада из арок, поддерживаемых колоннами, капители и базы которых различимы даже на таких небольших изображениях, которые допускали размеры диска монет (диаметр около 17 мм). Над арками возвышались шпили, разделенные элементами в форме вытянутых овалов, с дисками наверху. Похоже, тиара одевалась поверх платка (сохраненного на рисунке реверса), поскольку сзади по-прежнему видна лента. На выпусках Афиласа появляются и другие виды регалий (гл. 7: 2). В их число входит копье, или иногда короткий жезл, ветвь с ягодами (?) - на позднейших, не столь четких изображениях она скорее походит на опахало от мух - бахрома по кайме тканей, и, с появлением на изображении рук, возросшее количество украшений в виде браслетов от запястий и выше. Итак, Афилас, не отказываясь ни от чего из предшествующих деталей, принятых Эндубисом, похоже пожелал изобразить себя во всем великолепии своих государственных регалий, сохранив при этом и более скромный образ в платке. Этому был предложен ряд объяснений (гл. 7: 2). Как бы то ни было, но именно такой дизайн закрепился и стал традиционным для аксумских золотых монет вплоть до самых последних выпусков, с весьма немногочисленными дальнейшими отклонениями, такими как введение царем Эзаной после его обращения в христианство внутреннего, выделенного бусинками круга вокруг изображения царя, и использование фронтального портрета царем Герсемом.

+Иллюстрация 47. Увеличенные серии выпусков (за исключением одного бронзового вида, уже представленного на рис. 44) царя Афиласа: три вида золотых (диаметр около 16 мм, 12 мм, и 7 мм соответственно), два серебряных (диаметр 17 мм и около 12 мм) и два вида бронзовых (диаметр 17 мм и около 12 мм).

**Фото монет царя Афиласа http://www.zeno.ru/showgallery.php?cat=3458

Кроме того, Афилас провел несколько менее удачных экспериментов. Его четверть-ауреус известен лишь по одному образцу, но также он выпустил значительное количество очень мелких золотых монет, вес которых, по-видимому, определялся как одна шестая ауреуса. Веса сохранившихся образцов зачастую немного меньше этого предполагаемого веса - один из приемов, делающих чеканку монет весьма прибыльным занятием для издателя. В прочем, аксумиты обходились со своими золотыми весами с благоразумной осторожностью, так что порой попадаются монеты, реальный вес которой даже немного превышает теоретический. Возможно, это не более чем стечение обстоятельств в археологии на данный момент, ведь анализу доступно довольно мало монет, тем не менее, наблюдается применявшееся впоследствии вполне сознательно совсем небольшое обесценивание монет относительно стандарта, установленного Эндубисом, засчет добавления серебра: самое низкое содержание золота, зафиксированное на сегодняшний день у монет Афиласа, доходит до 90% (Oddy and Munro-Hay 1980; Munro-Hay, Oddy and Cowell 1988). Постоянное снижение золотого содержания должно было в конце концов нанести суровый удар по кредитной стоимости аксумских монет, и поставить их в невыгодное положение по отношению к римскому золоту, которое всегда отличалось большой чистотой и высокой надежностью.

Возможно, неустойчивый курс относительно римского золота стал причиной, по которой аксумиты сохранили тяжелый "тремисс" весом около 1,60 г, когда римляне урезали вес своих тремиссов до настоящей трети солида, что в правление Феодосия I около 383 н.э. теоретически составляло 1,51 г. Только в конце монетного ряда, при Йатлии (=Хатазе?) и Герсеме были изданы монеты меньшего веса, при этом Элла-Габаз в шестом веке напротив выпустил несколько необычных тяжелых экземпляров. Отклонения по весу могли быть связаны с практикой монетных дворов чеканить заданное количество монет из заданного количества металла, при этом индивидуальное отличие в весе от римских образцов для каждой отдельной монеты могло быть существенным, даже если она появлялась из-под штемпеля в его изначальном состоянии. Элемент сеньоража (извлечение прибыли из чеканки монет, или по крайней мере покрытие расходов) мог быть организован посредством удержания небольшой доли от фунта металла, что так же имело следствием защиту монеты от уничтожения, поскольку будучи несколько урезанной относительно полновесного фунта золота она представляла лишь теоретическую покупательную способность, которая несколько превосходила ее реальную стоимость.

Но вернемся к нововведениям Афиласа; очевидно, что многие пробные фракции, если говорить о золоте, прекратили свое существование вместе со смертью царя, но были еще эксперименты с серебром и бронзой. Серебряный "полтинник", который он выпустил, сохранился и стал нормой для Аксума, а более тяжелое серебро прекратило свое существование в течение одного-двух последующих правлений. Можно предположить, что стоимость, которую оно представляло, была слишком большой для одной монеты в тех конкретных обстоятельствах рынка, в которых оно оказалось; "полтинник" же был утвержден как более подходящий по весу. Нечто противоположное этому Афилас проделал с бронзовой монетой, издав ее в очень тяжелом (предположительно удвоенном) виде, весом 4,83 г, судя по единственному известному образцу. Возможно, подобно четверть-ауреусу, ее вскоре отменили, что и привело к ее редкости в наши дни. Довольно любопытно, что оба этих выпуска (как и еще один из его бронзовых выпусков нормального веса) изображают царя в фас, после чего этот стиль вышел из употребления вплоть до шестого века, и, как отмечалось выше, был использован на золотых монетах лишь Герсемом.

В рисунках монет выпусков Афиласа появились еще две черты, которые также продержались недолго. Одна совсем небольшая золотая фракция не имела на реверсе ничего, кроме слов "цар(ь) Афилас" - единственный случай чисто эпиграфического реверса во всем монетном ряду. На одном из своих бронзовых выпусков он поместил одинокий колос пшеницы по центру. Этот дизайн повторил лишь Эзана(с) в своем дохристианском выпуске.

Все эти новаторские выпуски, вероятно, представляли собой попытки Афиласа ускорить признание пользы монет в его царстве, и расширить их применение в торговле, а заодно повысить свой собственный престиж на международной арене посредством рекламы, которую обеспечивали монеты. Афилас, похоже, продолжил прилагать немалые усилия по продвижению своей мелкой серебряной фракции, прибегнув для этого к совершенно уникальному приему. На реверсе вся область вокруг царского бюста, ограниченная окружностью, за которой располагается легенда, была покрыта тонким слоем позолоты. Результат получился изящным: царь изображен в окружении золотого сияния, и вместе с тем внушительным: богатство царя Аксума представлено неотвратимым образом. Работа, по всей вероятности, была не только дорогостоящей, но и трудной для исполнения, что указывает насколько серьезно руководство монетного двора воспринимало необходимость произвести впечатление на народ, непривычный к монетам, при помощи их реальной ценности. Неизвестно, были ли серебряные монеты половинной стоимости намеренно понижены в весе, чтобы компенсировать стоимость добавленного золота, но это весьма вероятно, поскольку самые тяжелые из сохранившихся образцов позолоченного серебряного выпуска Афиласа весят менее половины веса самых легких из сохранившихся образцов тяжелого выпуска без позолоты.

Похоже, монетное производство Аксума имело в своем распоряжении значительные запасы золота. По мере того, как растет число монет доступных для изучения, становится все более очевидно, что в нем было задействовано множество штемпелей. Хотя мы не можем точно подсчитать, какое количество монет могло быть отбито одним таким штемпелем, прежде чем тот изнашивался и становился непригодным для дальнейшего применения, но очевидно, что по крайней мере некоторые правители издавали золотые монеты во впечатляющих количествах.

Правители, пришедшие на смену Афиласу помимо отказа от золотых фракций, явно начинают постепенно и понемногу убавлять вес своих полуауреусов, но все же более-менее блюдут уровень золотого содержания. Возможно, аксумские самодержцы пытались переправить свои монеты в соответствии с реформой римской монетарной системы (monetary system) с 1/60-ой фунта золота (5,45 г) на 1/72-ую. До 312 н.э. теоретический вес для аксумских выпусков должен был составлять 2,27 г.

Уазеба, весьма возможно бывший совсем недолгое время (известна только одна золотая монета и не слишком много серебряных) преемником Афиласа, изменил, в первый и последний раз для золотых выпусков, язык легенды. Легенда на языке геэз и монограмма в южно-аравийском стиле, которую он применил на той же монете, наводят на мысль, что его золото было ориентировано на эфиопских пользователей, а также, возможно, на те регионы южной Аравии, которые его преемники называли частью своего царства. После Уазебы использование греческого языка неизменно сохранялось за золотом, однако постепенно, начиная с Мехадейиса (Mehadeyis) (MHDYS) для бронзы и с того же Уазебы для серебра, родной язык начинает замещать греческий, что, несомненно, отражает тот факт, что область обращения этих монет была местной. Тем не менее, на протяжении пятого и шестого столетий греческий язык все еще сохраняет видные позиции на серебре и бронзе.

+Иллюстрация 48. Апогей монетного производства аксумитов: рисунок единственной известной золотой монеты (диаметр 17 мм) царя Аксума Уазебы; она же - единственная золотая монета с легендой на языке геэз.

Что касается Эзаны/Эзанаса (его имя иногда пишется с благозвучным греческим окончанием "с"), то в отношении его монет можно сделать несколько важных наблюдений. Его царствование охватывает период со второй четверти четвертого века по как минимум 356 н.э. Первые его выпуски, следуя во многих отношениях образцам предшественников, отличаются лишь очень небольшим снижением среднего веса. Вторая фаза начинается с отказа от древнего символа языческого периода 'диск и полумесяц', и введения креста. Сообщение об обращении Эзаны в христианство отмечено также в его надписях (гл. 11: 5), но гораздо более широкая аудитория была оповещена об этом жизненно важном изменении посредством монет. Какова бы ни была личная приверженность царя к новой религии, но политическая подоплека этого события была, несомненно, весьма значимой, ведь тем самым царство привязывалось к византийскому/романскому миру узами гораздо более крепкими прежних. И хотя кому-то из тогдашних властителей это вряд ли пришлось бы по нраву, Эзана, похоже, может всерьез претендовать на то, чтобы считаться первым правителем на Земле, который использовал христианский крест на своих монетах, поскольку некоторые из его золотых монет с крестом имеют веса, применявшиеся до денежной реформы 324 года Константина Великого. Даже если Аксум и последовал римскому переходу к более легким весам с некоторым опозданием, все же маловероятно, чтобы эти монеты были выпущены более чем через десять лет или около того после этого изменения в римской системе; может быть в 333 н.э., что является традиционной датой обращения Эфиопии.

+Иллюстрация 49. С принятием христианства, царь Аксума Эзана отказался от символа диск и полумесяц на своих монетах, и заменил его крестом; рисунки трех видов золотых монет Эзаны (диаметр около 17 мм), первый из которых дохристианский по дате.

**Фотографии монет царя Эзаны: http://www.zeno.ru/showgallery.php?cat=3461

Известен и второй христианский золотой выпуск Эзаны, вес в нем действительно уменьшен примерно д 1,60 г, очевидно, в ответ на изменения в римском золоте. Введение Константином солида, монеты из чистого золота весом 4,54 г означало, что аксумиты должны было отреагировать своими "тремиссами" с теоретическим весом 1,70 г, поскольку до этого момента они выстраивали свою систему монет (coinage system) на основе римского стандарта. Это и есть те самые более легкие "тремиссы", которые до сих пор находили только в южной Аравии, при том, что золотые образцы с именем Эзанас на данный момент встречались исключительно в Эфиопии. Случайность ли это, или же отражение вполне реального намерения выпустить золотую монету для регионов южной Аравии все еще остающихся под контролем Аксума - неизвестно, но это может быть показательно в связи с тем, что в своих надписях Эзана использует титул "царь Сабы и Химьяра". Заметного обесценивания монет в правление Эзаны не происходит, однако качество работы начинает ухудшаться.

В христианский период Эзана выпустил также бронзовую монету, которая найдена пока только одном экземпляре. Между тем, и сам он, и его предшественник Усанас (Ousanas), по-видимому, выпускали монеты, на которых они отказались от 'диска и полумесяца', не заменив его никаким другим символом, правда, в одном случае все же был использован инкрустированный золотой диск с четырьмя точками или лучами. Bent Juel-Jensen предложил вполне правдоподобное объяснение, что это могло быть изображение щита со скрещенными копьями (1986). Не могут ли эти монеты представлять тот период, о котором сообщается у Руфина (см. гл. 10: 2), когда святитель Эфиопии Фрументий уже начал объединять христиан Эфиопии и возможно даже привлек к христианству симпатии царя? Затем этот царь, Элла-Амида (=Усанас?), скончался, оставив своего сына под регентством царицы; наконец Фрументий обратил Эзану и, вероятно, весь двор вместе с ним, однако неясно, как скоро об этом было объявлено публично в надписях и на монетах. Возможно, в тот период, непосредственно до и во время обращения двора и царя, имела место некоторая неопределенность относительно того, как наилучшим образом представить народу посредством монет это обращение, для начала же на некоторых выпусках перестали чеканить диск и полумесяц. В конце концов, христианская символика явила себя в виде креста.

+Иллюстрация 49a. Рисунок серебряной монеты (диаметр около 13 мм) царя Усаны/Усана(са) без религиозной символики.

**Фото серебряной монеты Усанаса без религиозной символики http://www.zeno.ru/showphoto.php?photo=15605

Девизы.

-Иллюстрация 50. Две инкрустированные золотом бронзовые монеты (диаметр около 17 мм) аксумского царя Уазебаса с греческим девизом TOYTOAPECHTHXWPA, "Да будет сие угодно народу" ('May this please the people'); монеты позолочены вокруг расположенной по центру головы царя.

**Бронзовые монеты с позолотой (диаметр 18 мм) царя Уазебаса с девизом TOY TO APECH TH XWPA ("да будет это [крест] угодно народу"): http://www.zeno.ru/showphoto.php?photo=13985; http://www.zeno.ru/showphoto.php?photo=13986

+Иллюстрация 50a. Рисунок золотой монеты (диаметр около 18 мм) аксумского царя Незула с греческим девизом, означающем "Милостью Божьей" ('By the Grace of God').

**Фото монет Незаны и Незула http://www.zeno.ru/showgallery.php?cat=3467

В этот же период у аксумских монет появляется еще одна необычная особенность. Возможно, Эзаной или же его непосредственным преемником было выпущено большое количество бронзовых монет без царского имени, только со словом "базилеус", царь. А на реверсе в центре поля появился рельефный греческий крест, окруженный девизом TOYTOAPECHTHXWPA, "Да будет сие угодно народу" ('May this please the people'). У серебряного выпуска с подобным дизайном центр и лучи креста имели углубление и были позолочены (http://www.zeno.ru/showphoto.php?photo=14005). Это первый пример типичного для аксумской нумизматики девиза (или, не в самом лучшем переводе из Кобищанова (1979), "демагогического лозунга"). Девизы - довольно привлекательная черта аксумских монет, позволяющая ощутить ответственность и заботу царя о чаяниях и спокойствии народа, но вместе с тем это вещь весьма практическая, и в первую очередь это можно увидеть на примере христианской темы: цари эксплуатировали этот столь полезный инструмент пропаганды, дабы разнести весть о новой вере по всей стране или, по крайней мере, донести ее туда, куда доходили монеты. Царь Уазебас (примерно конец 4 - начало 5 веков) также использовал этот лозунг, и к тому же добавил ореол из позолоты на свой бронзовый выпуск, а MHDYS воспользовался фразой Константина "Сим крестом победиши", и добавил немного золота в самый центр креста

+Иллюстрация 51. Рисунок бронзовой монеты (диаметр около 16 мм) аксумского царя Уазены; на аверсе царь держит стебель злака, а вокруг него девиз, на реверсе же изображен инкрустированный золотом ?евангелический? крест (**крест с небольшими крестами на концах).

**Фото бронзовой монеты царя Уазены http://www.zeno.ru/showphoto.php?photo=13999

Эксплуатация подобных девизов политической или религиозной тематики продолжалась вплоть до самого краха монетарной системы (monetary system). Многие цари пятого века использовали фразу "Милостью Божьей", или "Слава Богу", а более поздние правители заявляли "С нами Христос" или просили о "Милости и спокойствии" и т.п. /'By the grace of God', 'Thanks be to God', 'Christ is with us', 'Mercy and peace'/ Другие делали акцент на аспектах, возможно, имевших политическое значение. Калеб (6-ой век) настойчиво повторяет фразу "сын Тазены", возможно дабы утвердить законность своего права наследования. /'Son of Tazena'/ То, что Калеб делал такой упор на своем отчестве, могло быть связано с каким-то нарушением династического порядка. Монеты Уазены объявляют, вокруг царского бюста, о чем-то подобном же: "Тот, кто угоден народу" - что также может указывать на сложности с наследованием. /'He who is fitting for the people'/ В прочем эту легенду можно перевести и как "то, что угодно народу", что будет прямым переводом на геэз старого греческого девиза, все еще применявшегося на бронзе Калеба: "Да будет сие угодно народу". /'That which is fitting to the people', 'May this please the people'/ Этот девиз в переводе на геэз был употреблен уже на серебре Калеба, только там вместо "страна" стояло слово hgr, т.е. "город", возможно указывавшее непосредственно на Аксум как столичный город.

+Иллюстрация 51a. Рисунок серебряной монеты (диаметр около 14 мм) царя Калеба, с девизом на языке геэз, который можно прочесть как "Тот, кто угоден городу (стране)" или "Да будет сие угодно городу (стране)". ( 'He who is fitting for the city (country)', 'May this please the city (country)').

**Фото серебряной монеты Калеба с геэзским девизом "Тот, кто угоден городу (стране)" - http://www.zeno.ru/showphoto.php?photo=24873

Интерпретация этих девизов во многом субъективна, тем не менее, их явно подбирали с каким-то смыслом, так что будет небесполезно хотя бы попытаться предположить возможные мотивы. К примеру, смена акцентов в девизах в конце периода чеканки монет может указывать на беспорядки в стране. После христианских девизов, которые мы интерпретируем как часть пропаганды с целью распространения христианства, цари Армах, Исраел и Хатаз /Armah, Israel, Hataz/ как один используют девизы с просьбой о милости и спокойствии для народа. Отдельные упоминания, похоже указывают на военные действия: Герсем, возможно последний или же предпоследний из издателей монет, пользуется фразой "Он побеждает (победит) с Христом". /'He conquers (shall conquer) through Christ'/

+Иллюстрация 52. Рисунки монет аксумского царя Герсема: два вида золотых монет (диаметр около 17 мм), один вид серебряной (диаметр около 16 мм), на котором иногда встречаются огласовки на некоторых буквах, и два вида бронзовых (диаметр около 16 мм), первый из которых имеет девиз "Он побеждает с Христом". /'He conquers through Christ'/

**Фото бронзовой монеты Герсема с девизом "Он побеждает (победит) с Христом" - http://www.zeno.ru/showphoto.php?photo=13815

5. Конец чеканки монет.

После введения "тремисса", достоинство аксумских монет, похоже, не претерпело сильных изменений. Золото просуществовало до седьмого века, сохраняя стабильный вес, но все более и более обесцениваясь засчет добавления серебра, при этом внешний вид монет неуклонно деградировал, и греческие легенды зачастую делались небрежно. Вероятно, примерно в этот же период к внутреннему упадку страны, выразившемуся в ухудшении качества золотых монет, добавился еще и захват торговых путей персами, а затем и подъем мусульманства, обозначивший конец древней торговли на Красном море. Неизвестно, как долго еще деньги сохраняли свое преимущество перед другими видами валюты, такими как соляные блоки или ткани (которые, как утверждает Мукадасси, использовались как средство обмена в Эфиопии 10-ого века; Vantini 1975: 176). Прекращение хождения монет могло происходить постепенно, а могло стать результатом военного поражения аксумитов. Как бы то ни было, по причине ли разрыва торговых связей, которые когда-то дали первоначальный толчок производству монет, или же из-за нестабильности внутреннего положения страны, но продолжительный аксумский опыт монетарной системы (monetary system), похоже, завершился немногими десятилетиями позднее 600 н.э.

+Иллюстрация 53. Рисунки золотых монет (диаметр около 16 мм) царей Элла-Габаза и Иоэля; греческие легенды в этот период приобретают все менее изящный вид.

**Фото монет царя Иоэля http://www.zeno.ru/showgallery.php?cat=3474

6. Современное состояние изучения монет.

Повторное открытие аксумских монет было затяжным процессом. Возможно, первым, кто описал монеты Аксума, был Натаниэль Пирс, проживавший в Эфиопии в начале девятнадцатого века (правда, часть его описаний трудно приложить к аксумским сериям, скорее они относятся к каким-то римским монетам, найденным в Аксуме). Говоря о колодцах Аксума, он сообщает: "Мне рассказали ... что при очистке от мусора обнаруженного им колодца (грек Апостелла) нашел несколько золотых монет, которые он показал мне; и в самом деле, две монеты подобного рода оказались в моей собственности спустя несколько месяцев, но, к сожалению, отправленные мистеру Солту, они затерялись по дороге. На одной из них с одной стороны была голова лысого мужчины, а на оборотной - по-видимому руки, на второй же была голова женщины с ветвистой короной на ней и нечто похожее на баланс или весы; буквы были греческими. По середине монета была толщиной как английская полукрона, хотя и не толще шиллинга по краям, а в окружности - размером с гинею" (Pearce 1831: 163). /"I was told . . . that in clearing out the rubbish of a well which, (the Greek Apostella) had discovered, he found some gold coins which he shewed me; and indeed, two of the same kind came into my possession several months afterwards, but, unfortunately, having forwarded them to Mr. Salt, they were lost upon the road. One of them had a bald man's head upon one side and apparently arms upon the reverse, the second had a woman's head, with a forked crown on it, and something imitating a balance or scales; the characters were Greek. The coin was as thick in the middle as an English half crown, though not thicker than a shilling round the edges, and in circumference about the size of a guinea."/ Утолщенная центральная часть диска напоминает описание монет Эндубиса, равно как и "голова лысого мужчины", ну а "ветвистая корона" может быть описанием аксумской тиары; однако ни один из реверсов не похож на аксумский.

В течение девятнадцатого века, отдельные ученые отмечали монеты то здесь, то там: Галеви (Halevy) в 1837, Рюппель ((**Deutsche Aksum Expedition - германская экспедиция в Аксуме), где имелась глава о монетах. Гораздо более значимыми стали публикации Артуро Андзани (Arturo Anzani) - 1926, 1928, и 1941, и Карло Конти Россини (Carlo Conti Rossini) - 1927. Начиная с этого времени постоянно, хотя и нечасто, появляются публикации постепенно расширяющие корпус известных монет, и комментирующих их исторические и нумизматические особенности. Полная библиография приводится в другой работе данного автора (Munro-Hay 1984).

10. Религия

1. Дохристианский период.

Нам повезло, у нас есть греческие переводы некоторых имен богов, упомянутых в аксумских надписях (гл. 11: 5). Они показывают, какие аналогии для своих богов нашли среди представителей греческого пантеона сами аксумиты. К примеру, Астар ассоциировался с Зевсом, а параллелью Махрему был Арес. Бехер, если его имя имеет один корень с арабским словом bahr, море, мог быть Посейдоном, который несомненно почитался в Аксуме в некой эквивалентной форме, на что указывает Monumentum Adulitanum (гл. 11: 5). Однако, такая интерпретация неоднозначна, поскольку имена двух божеств, Бехер и Медер, похоже, происходят от слов, означающих на геэз "земля" или "страна" (см. замечание в Ullendorff 1973: 94, 1). Так что, при объединении с Астаром (см. ниже), все трое, по-видимому, образуют своеобразную эфиопскую троицу, либо в составе неба, земли и моря, либо, что так же возможно, имеющую земледельческое значение. Троица Небо, Земля и Арес (по-гречески), или Астар, Бехер и Махрем (на геэз) известна по надписи Эзаны из Геза-Агмай (Geza 'Agmai) (гл. 11: 5).

На почитание южно-аравийских богов в Эфиопии (Ryckmans 1951: 19ff), таких как Астар (Венера), Илмуках (Син, луна, верховный бог и покровитель сабеев), Нуру (светящийся, рассвет), Хабас (Хавбас, вероятно одна из ипостасей лунного бога), Зат-Химйам (горячая) и Зат-Баадан (далекая) - женские ипостаси Шамса, солнца, вероятно представляющие лето и зиму, указывают надписи на ладанных алтарях и их подобиях, а также несколько каменных надписей предаксумского периода. Блок, обнаруженный в стенах базилической церкви в Энда-Черкос возле Мелазо, наверняка происходит из какого-то предаксумского святилища, и посвящен тому, что по сути составляет солярную триаду, состоящую из Венеры, луны в двух ипостасях и солнца в двух ипостасях: Астар, Хабас и Илмуках, Зат-Химйам и Зат-Баадан. В соответствии с переводом надписи аксумского nagashi GDR на предмете из бронзы, найденном Адди-Галамо (Аcби-Дера) /Addi Galamo; Atsbi Dera/ было сделано предположение, что некоторых из этих богов продолжали почитать и в Аксуме; однако и сам перевод, который содержит неизвестное божество, названное Эрг или Арг, и разнообразные теории, построенные на нем (Kobishchanov 1979: 48-9, 226), по-видимому, неверны. В предаксумских надписях упоминается ряд богов, о которых более ничего неизвестно (Schneider 1973).

-Иллюстрация 54. Предаксумский алтарь из Адди-Граметен в окрестностях Каскасе с посвящением богине Зат-Химйам, выполненным южно-аравийским письмом.

**Алтари из Гобочелы, Тиграй: с надписью южноаравийским письмом с посвящением Илмукаху, 5-4 вв. до н.э. - http://willdoherty.org/wordpress/wp-content/uploads/2007/03/DSCN3925.JPG ; алтарь Илмукаха 6-5 вв. до н.э. - http://willdoherty.org/wordpress/wp-content/uploads/2007/03/DSCN3929.JPG

**Алтарь из Адди Галамо конца 1 тыс. до н.э. -  http://willdoherty.org/wordpress/wp-content/uploads/2007/03/DSCN3926.JPG

(Всё отсюда - http://willdoherty.org/wordpress/?p=826, а в реале - из Национального музея в Аддис-Абебе)

 

Аксумские надписи не упоминают Илмукаха, концентрируясь в основном на Астаре, Бехере, Медере и, особенно, на отождествляемом с Аресом Махреме. Последний был в Аксуме царским или династическим богом, который считался отцом царя и его неодолимым стражем от всех напастей. Возможно, Махрем перенял какие-то черты Илмукаха. Если этот бог, будучи особым покровителем царя, удостоился почетного изображения на монетах, то возможно он-то и был представлен на них 'диском и полумесяцем', прежде характерной чертой южно-аравийских монет и алтарей. С другой стороны, это могли быть символы каких-то других богов аксумского пантеона, или даже самого верховного бога Астара. Астар (в южной Аравии Аттар), несмотря на то, что в данном случае это бог (**мужского рода), носит имя северо-семитской богини Иштар, Астарты, Аштарот и т.п., божества плодородия олицетворяемого планетой Венера. При всех перечислениях триады его имя стоит первым из трех, так что, вероятно, он был главой аксумского пантеона, о чем также говорит отождествление его с Зевсом. В переводе греческой версии Ecclesiasticus /**Экклезиаста/ на геэз (предположительно 678 н.э., см. Trimingham 1952: 48 n. 1; Cerulli 1968: 20, оспаривает эту дату) словом, которое переводчики подобрали для theos (бог), было Астар; в конечном же итоге для описания христианского бога эфиопы избрали слово egziabher, "Господин Земли" (в смысле целого мира), воспользовавшись сочетанием, в котором задействовано то же слово, что и в имени старого бога Бехера. Бехер и Махрем также были мужскими божествами, а вот Медер - по-видимому, женским.

Махрем, бог войны аксумитов, был также покровителем царя и династии. Государство-захватчик под властью царей-военачальников - вот что восхваляют надписи, посвященные почти исключительно военной тематике; и эти надписи особым образом выделяют Махрема/Ареса как помощника царя и того, кому предназначаются благодарственные жертвы по окончании кампаний (гл. 11: 5). Он упоминается вместе с другими богами, иногда явно как часть троицы. Он владеет землями, стадами мелкого и крупного скота, пленниками-рабами (если только они и в самом деле не приносились ему в жертву), а также золотыми, серебряными и бронзовыми статуями, которые были дарами царя. Эзана посвятил ему также и сами надписи, в которых он подробно описал свои завоевания, не забыв снабдить эти памятники проклятиями в адрес любого, кто попытается нанести им вред. /**"... тот, кто ра 22. зрушит то, что мы посвятили, [или исторгнет его с этого мес]та или низвергнет его, то да будет он уничтожен. 23. Род же его и потомств[о да будут... — и]з стра[ны] они должны исчезнуть..."/ Также он посвятил Махрему SWT и BDH (в греческом тексте COY'ATE и BEΔIE), оба слова с неизвестным значением (Bernand 1982; надпись из Geza 'Agmai см. гл. 11: 5). /**В русском переводе (с пометками ²³) "значение терминов спорно" и (²⁴) "восстановлено по "эфиопской" версии"/: "И мы посвя 26. тили священный прихрамовой участок ²³ и [путевой знак, сложенный из камней], ²⁴ Махрему." (пер. Г. М. Бауэра)/

Святилища древних богов Эфиопии известны в Йехе и в районе Хаулти-Мелазо, куда входят Гобочела (Gobochela) и Энда-Черкос (Enda Cherqos). Эти места представляют особый интерес, поскольку дают нам сведения о таких деталях храмов, по которым можно получить некоторое представление о дохристианских обрядах Эфиопии. Хотя большая часть этого материала относится к предаксумской эпохе, все же он заслуживает упоминания здесь, поскольку древняя религия в какой-то мере продолжила свое существование во времена Аксума.

Йеха знаменита прежде всего своим храмом, который датируется периодом наиболее сильного сабейского влияния. Само наличие этого большого и весьма тщательно выстроенного здания на эфиопской земле свидетельствует о важности культа, который в нем практиковался. Также известны и более поздние (притом бесконечно более скромные) предаксумские религиозные сооружения. В Гобочеле было найдено прямоугольное здание в ограде, с надписями на плитах и алтарях, упоминающими Илмукаха (Leclant 1959ii). В этом "храме" на своеобразных приподнятых скамьях до сих пор лежат ладанные алтари южно-аравийского типа, некоторые со знаками диск и полумесяц, либо булавы или жезла, также связанных с Илмукахом. Подобные алтари свидетельствуют об использовании в Эфиопии, также как и в Аравии, благовоний при поклонении богам. Надпись из Гобочелы содержит указание на посвящение алтаря Илмукаху мукаррибом (mukarrib) D'MT и Сабы. Кроме того, была найдена статуя животного из белого камня (вероятно, быка, сходного с образцами из алебастра и аспидного сланца, найденными в Хаулти - см. ниже) и два круглых треногих алтаря из алебастра, сопоставимых с двумя круглыми алтарями с надписями и знаком 'диск и полумесяц' из Хаулти. В Энда-Черкос (de Contenson 1961ii) была вскрыта прямоугольная базилическая церковь возможно пятого века, в которую оказались встроенными остатки древних надписей, где упоминаются боги Астар, Хаубас и Илмуках, Зат-Химйам и Зат-Баадан, а также титул "mukarrib D'MT и Сабы" (Schneider 1961).

-Иллюстрация 55. Внутри большого предаксумского храма в Йехе, сохранившегося наилучшим образом из всех древних сооружений страны (http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/b/bd/Yeha_Tigray_Ethiopia.jpg; http://lah.ru/expedition/ephiop/yeha/yh01.jpg ; еще http://lah.ru/expedition/ephiop/syeha.htm ; реконструкция храма в Йехе http://www.fortunecity.com/victorian/bacon/313/yeha-07.jpg).

В селении Хаулти (de Contenson 1963ii) были найдены еще 2 прямоугольных строения, окруженных чем-то вроде скамьи, на которой были выставлены жертвенные глиняные фигурки полорогих и других животных, в том числе леопарда и кабана с клыками, примитивные изображения стеатопигичных женщин (которые интересно сравнить с женскими статуэтками из Адулиса и Матары, см. гл. 12: 1 и 5), модели домов и миниатюрные ярма. Отсюда же происходит каменный трон изящной работы и статуя из белого известняка (также были найдены фрагменты других статуй), которая стилистически очень близка еще одной статуе, найденной в Адди-Галамо близ Асби-Деры (Caquot and Drewes 1955).

Последняя же связана с постаментом, на котором имеется надпись, которую перевели следующим образом: "Дабы он даровал дитя Йаманату (YMNT)" - (однако, см. также Ryckmans 1958). /'That he might grant a child to Yamanat (YMNT)'/ Обычно "трон" и статую из Хаулти рассматривают как жертвенные подношения господину храма от богатых горожан (de Contenson 1962); однако Жаклин Пирен (Jacqueline Pirenne) (1967) предположила, что эти две статуи представляют божества, а закрытые троны - наосы (naos) соответствующих храмов. Также она предположила, до некоторой степени правдоподобно, что часть предметов, найденных в Гобочеле, Хаулти и Энда-Черкос, была на самом деле древнее рассматриваемых сооружений. Они были взяты из какого-то ныне разрушенного храма "сабейского" периода либо потомками изначальных создателей этих алтарей, либо поклонниками, продолжавшими почитать тех же богов, но утративших навыки изготовления подобных памятников. Это может объяснить сочетание тщательно выделанных алтаря, надписей, тронов и статуй с грубыми постройками и не слишком изящными (**вотивными) предметами ex-voto из глины. В Хаулти также производился ряд предметов из бронзы, кольца и ажурные пластины, подобные обнаруженным в кладах керамики в небольших ямках в Сабеа (Sabea), в районе Агаме (Agame) (Leclant and Miquel 1959). Множество прочих предметов происходит из месторасположения стел и некоторых, по-видимому, ритуальных кладов Хаулти. Общее впечатление таково, что эти предметы были оставлены в храме в качестве напоминаний богам об определенных делах человеческих: деторождение и прибавление в семействе, урожаи, домашние животные, защита от диких зверей, безопасность и процветание в доме, а также прочие заботы подобного рода. Другие возможные (**вотивные) предметы ex-voto представлены полумесяцами и фаллическими или женскими фигурками из Сембел-Кускета /Sembel-Cuscet/ (Асмэра) и Аксума (Tringali 1987).

**Женские фигурки из Матары http://flickr.com/photos/40595948@N00/2129491393/in/set-72157603533591897/

**Статуя из Адди-Галамо - http://willdoherty.org/wordpress/wp-content/uploads/2007/03/DSCN3927.JPG

**Боковая панель трона из Хаулти - http://willdoherty.org/wordpress/wp-content/uploads/2007/03/DSCN3908.JPG

(Последние 2 фото отсюда - http://willdoherty.org/wordpress/?p=826  и из Национального музея в Аддис-Абебе)

И в храме в Йехе, и на троне из Хаулти имеются изображения каменного козла, священного животного, связанного с поклонением Илмукаху. Возможно, бык (также священный для Илмукаха) был в Эфиопии следующим по популярности после каменного козла жертвенным подношением, поскольку в местных храмах Илмукаха было найдено несколько фигурок быка, а на одном небольшом образе из аспидного сланца, найденном в Гобочеле, есть даже надпись-посвящение Илмукаху (Leclant 1959: 50, pls. XXXIX-XL; Drewes 1959: 95-7). Бык также был символом Сина, лунного бога особенно чтимого в южно-аравийском царстве Хадрамаут, где бык изображался вместе с буквами SYN на монетах, выпускавшихся в хадрамаутском царском замке Шакар (Shaqar), в столице Шабве (Shabwa). Большинство дохристианских поселений отмечены стелами, но, похоже, они скорее исполняли роль памятников или мест жертвоприношений, а не надгробий, как это было позднее в Аксуме. Знаком 'диск и полумесяц' отмечались не только алтари, эти символы также имеются на позднейших стелах Матары и Анзы, что может указывать на то, что и большие стелы Аксума также имели когда-то подобные посвящения на ныне отсутствующих на их вершинах металлических пластинах. Была найдена керамика с этим знаком, а также он представлен на монетах вплоть до царствования Эзаны, когда его начали заменять крестом. В прочем, диск и полумесяц, даже, предположительно, лишившиеся своего священного характера, продолжали использовать на эфиопских монетах, (по-видимому) в качестве знака монетного двора, до самого окончания производства монет (Munro-Hay 1984i: см. Герсем, Армах).

** Фрагменты фриза древнего храма Йехи с изображениями каменных козлов ныне встроены в стену местной церкви (церковь абуны Афсе, 6 век) http://www.traveladventures.org/continents/africa/yeha03.shtml ; http://flickr.com/photos/fanningpj/2052387263/; http://flickr.com/photos/fanningpj/2052829768/ , которая вместе с руинами находится внутри овальной в периметре каменной ограды http://flickr.com/photos/gordontour/414742954/in/set-72157594419576315/

**Диск и полумесяц в верхней части стелы из Матары

**Еще каменные козлы из южноаравийского храма, т.н. Махрам Билкис http://fotoplenka.ru/photo/yemenkarry/127633/3146692.jpg

Помимо "государственных" (если мы можем их так называть) религий сабейского и D'MT периодов вероятно существовал также нижний пласт скорее народных верований, связанных с животными, птицами и различными природными явлениями, погодой и т.д. Возможно, некоторые из них уцелели в виде магических ритуалов, связанных с царским саном, и были задействованы в обрядах коронации, сохраняясь еще в эпоху реставрации Соломоновой династии (см. гл. 7: 6) благодаря постоянному проведению этой церемонии в Аксуме.

Скорее всего, служение богам и принесение жертв осуществляло жречество, предположительно, организованное в какого-то рода иерархию. Вполне вероятно, что царь, претендовавший на божественное происхождение, мог занимать в этой иерархии видное место, возможно, он даже был верховным жрецом, по крайней мере, династического божества Махрема. В прочем, в сохранившихся текстах на это нет указаний, как ничего неизвестно о персонале предаксумских храмов. В самый ранний период мукаррибы (mukarrib) D'MT и Сабы (Saba) могли одновременно действовать и как жрецы, совершающие жертвоприношения, и как правители, судя по тому, что в самом значении этого титула явно присутствуют атрибуты того и другого (Ryckmans, J., 1951). Затем, когда в моду вошли титулы mlkn (малик, царь) и nagashi, большая часть жреческих функций царя могла быть вверена одному или нескольким верховным жрецам и их подчиненным, но это всего лишь догадка.

Парибени (Paribeni) (1907: 469-70) возле своего "Ara del Sole" /**ит. "алтарь солнца"/ обнаружил траншеи со стенами, выложенными камнем (а в одном случае имеется два ряда кирпичей), и наполненные пеплом. В их нижних слоях не было ничего кроме пепла, и Парибени предположил, что они были вырыты, чтобы собирать них материалы сожжений животных. Он отметил ту тщательность, с которой в траншеи помещали исключительно пепел, однако добавил, что следов обугленных костей там нет. В окрестностях стел аксумской эпохи было отмечено несколько захоронений обугленных костей, так что представляется весьма возможным, что приготовление жертвенной пищи было частью похоронных церемоний в языческий период.

2. Обращение в христианство.

Прямое свидетельство обращения Эфиопии в царствование Эзаны в четвертом веке имеется в надписях и монетах этого царя. В первых (гл. 11: 5) обороты, ранее применявшиеся для выражения преданности языческим богам, получили христианские формы. С монет же исчезает знак 'диск и полумесяц', место которого занимает крест или несколько крестов; крест встречается даже в одной из надписей Эзаны, выполненной южноаравийским эпиграфическим письмом на оборотной стороне греческого текста, начинающегося с христианской фразеологии (Schneider 1976ii). Важная особенность монет, о которой уже говорилось вкратце (гл. 9: 3), заключается в том, что христианский выпуск Эзаны в золоте с именем в форме Эзанас, имеет вес, бывший в употреблении до реформы римских денег Константина Великого 324 года н.э. А следующий выпуск, на котором имя записано как Эзана, уже следует новому образцу. Это означает, что Эзана решил объявить о своей новой вере посредством монет уже во время сравнительно близкое к 324 году. Даже если допустить, что монеты со старым весом могли быть изданы в Аксуме спустя несколько лет после реформы Константина, все равно дата обращения Эзаны и появления креста на аксумских монетах получается весьма ранней (Munro-Hay 1990).

Это "официальное" обращение царя подтверждает Руфин (изд. Migne 1849: 478-80), современный Эзане латинский писатель, который получил свои сведения от Эдезия Тирского, побывавшего пленником и слугой при царском дворе в Аксуме вместе с Фрументием, будущим епископом. Ввиду важного значения сообщения Руфина для истории христианства в Эфиопии, оно приводится полностью в переводе /**в данном случае - Руфин Аквилейский. Церковная история // Рождение латинской христианской историографии. 2002 - пер. В. М. Тюленева/:

Рассказывают, что некий философ Метродор ради обозрения мест и исследования круга земного достиг Дальней Индии. Побужденный его примером, некий Меропий, тирийский философ, по тем же причинам возжелал дойти до Индии, взяв с собой двух мальчиков, которых обучал свободным искусствам, были же они родными братьями. Один из них, что моложе, именовался Эдесий, другой — Фрументий. И вот, когда, обозрев и записав все то, чем услаждалась душа, философ решил возвращаться, на корабле, на котором он плыл, ради пополнения запасов воды и другого необходимого причалил к какому-то порту. В месте же том царили варварские нравы, так что, если вдруг жившие там племена разрывали союз с римлянами, то всех римлян, находившихся среди них, они предавали смерти. Варвары напали на корабль философа и всех, бывших с ним, перебили. Мальчики, обнаруженные под деревом читавшими книги и полными раздумий, по состраданию варваров плененные, были отведены к царю. Одного из них, а именно Эдесия, он сделал своим виночерпием. Фрументию же, которого нашел смышленым и рассудительным, поручил ведение своих хозяйственных дел. От этого жили они у царя в великом почете и в любви.

Умирая же, царь наследницей царства сделал жену с малолетним сыном; юношам же дал свободу поступать, как они сами пожелают. Царица же слезно стала молить их, словно она во всем царстве не имела никого более верных, чтобы разделили они с ней, пока не подрастет ее сын, заботу об управлении страной. Особенно [она упрашивала] Фрументия, чья рассудительность была полезна для управления государством. Поистине, и другой открыто выказывал чистую веру и трезвый ум. И пока так происходило, державший в руках управление царством Фрументий, поскольку Бог направлял разум его и душу, начал искать среди римских купцов христиан и предоставлял им больше возможностей и призывал, чтобы устраивали они собрания в отдельных местах, куда бы сходились по римскому обычаю для молитв. Но и сам он также немало сделал и увещевал остальных, побуждал их благожелательностью и милостями, предоставлял места для строительства, давал также другое необходимое и всячески стремился, чтобы семя христианское дало в тех местах всходы.

Когда же дитя царское, вместо которого они управляли государством, подросло, [братья], устроив все и честно ему передав, несмотря на то, что царица и сын ее удерживали их и упрашивали остаться, отправились к землям нашим. В то время как Эдесий поспешил в Тир, чтобы встретиться с родственниками и близкими, Фрументий отправился в Александрию, сказав, что нет лучшего дела, чем служить Господу. И вот все, как случилось, он [240] изложил епископу и призвал его, чтобы нашел он какого-нибудь достойного мужа, которого бы послал епископом [в Индию], поскольку в той варварской земле насчитывается уже много христиан и построено много церквей. Тогда Афанасий (ибо именно он недавно принял священство), выслушав внимательно и благосклонно рассказ Фрументия и оценив его деяния, сказал на соборе священников: "Какого же другого подобного мужа мы найдем, в котором бы дух Божий был такой, как в тебе, который смог все это исполнить?" И, возложив на него священство, повелел возвращаться ему с милостью Божьей туда, откуда прибыл. И когда тот отправился епископом в Индию, такая, говорят, ему была дана от Бога добродетель, что даже знамения апостольские через него совершались, и бесконечное число варваров обратилось к вере. От него в областях Индии и народ христианский пошел, и церкви были устроены, а также получило начало священство. Эти деяния мы узнали не из слухов народных, а из рассказа самого Эдесия, который прежде был спутником Фрументия, а потом стал пресвитером в Тире.

История Руфина рассказана просто и не содержит каких-либо невероятных чудес или малоправдоподобных сюжетов. Два юноши, Фрументий и Эдезий, а также их родственник Меропий были, по-видимому, тирянами с греческими именами и образованием (Pйtridиs 1972). Разрыв римско-эфиопского договора привел к их пленению и рабству при аксумском царском дворе. По смерти царя (Усанас Элла-Амида? (Ousanas Ella Amida); см. гл. 4: 5) Эдесий и Фрументий получили свободу покинуть страну, будь у них такое желание, однако они предпочли остаться. Фрументий, назначенный царицей-регентшей вести дела государства, использовал это положение для всемерной поддержки христиан Эфиопии. Царь Эзана по достижении совершеннолетия получил контроль над управлением страной; возможно, к тому времени он уже был обращен Фрументием и Эдесием, однако об этом нигде не упоминается. Как бы то ни было, братья отбыли в римский мир чтобы вернуться домой. Но Фрументий, направившийся в Александрию сообщить там об успехах христианства в Эфиопии и испросить епископа для Аксума у патриарха Афанасия, сам же был избран и посвящен, около 330 н.э., и потому вновь вернулся в Аксум уже в качестве епископа. Так возник обычай получать епископа от патриархов Александрии, продержавшийся до нашего времени (Munro-Hay, The Metropolitan Episcopate of Ethiopia, and the Patriarchate of Alexandria, 4th-14th centuries).

Этот обычай имел свои преимущества. Тем самым, с точки зрения александрийских патриархов, Аксумское царство - на ряду с нубийскими царствами Нобатия, Алодия и Макурия, а также ливийским Пентаполисом - удерживалось в сфере влияния престола св.Марка. Патриарх получил право, основанное на посвящении Фрументия Афанасием, выбирать епископа для престола митрополита Эфиопии. Со временем был принят порядок, при котором этому выбранному епископу надлежало быть египетским коптским монахом желательно неэфиопского поисхождения. Что же касается эфиопского правителя, то для него это означало, что у него в стране главой церкви был иностранец, т.е. человек, по всей вероятности, почти незнакомый с обстановкой внутри страны, в том числе не знающий ее языка; короче говоря, человек, вмешательство которого в местную политику скорее всего обещало быть минимальным, мало что способный противопоставить решениям царя. Нет ясности с тем, когда этот порядок принял характер закона, однако в последствии он был "утвержден" апокрифическим каноном, приписываемым Никейскому собору. Временами случалось, что все проходило не так гладко. Однажды был случай, что объявился митрополит или abun с поддельными верительными грамотами, а поскольку расстояние до Александрии было немалым, а путь туда трудным, прошло какое-то время, прежде чем обман был раскрыт. В другой раз проблема возникла, когда царь и митрополит поссорились, а патриарх отказался прислать нового abunа. Отсутствие abunа и конфликт с патриархией были благочестиво осмыслены как причины, вызвавшие кару в лице загадочной "Царицы Бени Хамуйах", о которой безымянный царь Эфиопии писал в десятом веке царю Нубии Гиргису II (гл. 4: 8). /**queen of Bani al-Hamwiyah см. Историю александрийских патриархов/

3. Абреха и Ацбеха.

Согласно эфиопским традиционным рассказам об обращении, Фрументий был пленен в царствование Элла-Алады (Амиды?) /Ella Alada (Amida?)/, которому наследовали два брата, Абреха и Ацбеха (Abreha; Atsbeha), ставшие первыми царями-христианами. Высказывалось предположение (Hahn 1983), что эти имена были составными частями титулатуры Эзаны и его брата Сазаны (Sazana), но, как уже говорилось выше (гл. 7: 3), реального доказательства их совместного правления нет. С другой стороны, это могли быть два "Элла"-имени последовательно принятые Эзаной. Могло быть и так, что легенды смешались, и обращение было перепутано с другим значительным для Аксума религиозным событием - вторжением царя Калеба в Йемен с целью покончить там с преследованием христиан. Поскольку тронное имя Калеба было Элла-Ацбеха (Ella Atsbeha), а имя поднявшего в Йемене мятеж военачальника - Абреха, эта теория вполне может быть объяснением эфиопской легенды (Ullendorff 1949). Абреха построил в Сане большой собор и попытался превратить его в главный центр паломничества, так что оба они, он и Калеб, прославились как великие поборники христианства. Утверждается**, что Абреха написал najashi: "Я построил церковь тебе, о царь, такую какой не строили никому из царей до тебя. Я не уймусь, пока не обращу всех арабских паломников к ней" (Guillaume 1955: 21).

/**см. Хишам ибн ал-Калби "Книга об идолах (Китаб ал-аснам)": Абраха ал-Ашрам построил в Сане святилище — церковь, которую он назвал ал-Калис, из мрамора и прекрасного позолоченного дерева и написал царю Эфиопии: "Я построил для тебя церковь, /47/ подобной которой никто никогда не строил. И я не оставлю арабов [в покое], пока не отвращу их паломничество от святилища, к которому они с ним ходят"./

Не так давно получили огласку некоторые новые идеи относительно личности Эзаны и даты его обращения. Одна из теорий (de Blois 1988) состоит в том, что аксумский правитель Эзана времен Констанция II был персоной, отличной от известного по своим надписям царя Эзаны, сына Элла-Амиды. Этот последний был дядей и непосредственным предшественником (**на троне) Калеба, братом отца Калеба Тазены (Tazena) и Андугом (Andug) сирийских источников**; его царствование продолжалось с 518 по 523 годы. Он якобы и был первым обращенным в христианство царем Эфиопии, а более ранний Эзана четвертого века сохранял свои языческие верования; и это несмотря на присутствие Фрументия, впоследствии поставленного епископом Аксума, и несмотря на сношения с ним по делам церкви Констанция II. Опять же, такой подход к Эзане, при котором он разделяется на двух царей, не принимает в расчет твердое свидетельство монет. Неизменное золотое содержание во всех трех выпусках с именами Эзанас/Эзана, бОльший вес языческих и христианских выпусков Эзанаса, и тот факт, что вес выпуска Эзаны снижен следом за современным ему снижением веса римских монет - все это, вместе со стилистическими моментами, надежно помещает Эзану в четвертом столетии и указывает на то, что обращение происходило так, как о том рассказывают эфиопские предания. Различия между монетами Эзаны Биси Галена (Ezana Bisi Halen) и Калеба в отношении стиля, веса, золотого содержания и палеографии радикальны, так что эти два царя никак не могли править непосредственно друг за другом.

**Эфиопский царь Андуг упоминается в сирийской хронике VIII века из монастыря Зукнин (есть на гуглбукс в английском переводе by Witold Witakowski http://books.google.ru/books?id=8mJttYrBJL8C&dq=tel-mahre+pseudo-dionysius&printsec=frontcover&source=bl&ots=RrAyh97cma&sig=i7Bq2v3F5S9pdn4mF-x4XBQGIHk&hl=ru&sa=X&oi=book_result&resnum=1&ct=result#PPP1,M1

Laszlo Török (1988) признает, что царь Эзана был современником императора Констанция II и действительно был обращен в христианство. Но он придерживается той точки зрения, что это могло случиться только после 361 года, поскольку он убежден, что текст письма Констанция II "недвусмысленно указывает на язычество тиранов Айзанаса и Сазанаса". /Aizanas; Sazanas - **текст письма сохранился в сочинении Афанасия Великого "Защитительное слово императору Констанцию"/ Далее он утверждает, что "все таким образом говорит за вероятное обращение Эзаны, и соответственно кампания против ноба и Мероэ не может быть датирована ранее чем десятилетием после 361 года, возможно, ближе 370 чем к 360 году". Также Török убежден, что надпись опубликованная в работе Anfray, Caquot и Nautin (1970)** принадлежит не Эзане, а его брату и преемнику, имя которого он читает как AG..AS.

**Anfray F. Une nouvelle inscription grecque d'Ezana, roi d'Axoum. — Journal des savants. 1970, octobre — decembre, с 263; издание текста: Caquot A. et Nautin R. Une nouvelle inscription grecque d'Ezana, roi d'Axoum, там же, как продолжение статьи Ф. Анфрэ, с. 265-273).

Первая из этих идей базируется на субъективном прочтении письма Констанция II. С тем же успехом можно было бы утверждать, что император не пользуется каким-то особым обращением к аксумским правителям как к христианам, поскольку и так прекрасно знает, что они христиане и являются ими уже какое-то время. Он просто сразу же приступает к обсуждению важного для него церковного вопроса с людьми, которых он считает своими товарищами во Христе, и нигде нет ни единого замечания, которое якобы "недвусмысленно" указывает на их язычество.

Доказательство постулируемого существования правителя AG..AS столь же неубедительно. Гораздо более вероятным представляется, что этот самый царь AG..AS никогда не существовал. Монет с его именем нет, и надпись почти наверняка принадлежит Эзане (в необычном написании AZANAS), как считали Anfray, Caquot и Nautin. Самое главное, она содержит известный по монетам и другим надписям титул Эзаны Bisi-Alēne, а также его отчество Elle Amida; греческое написание Bisi-титула в этом случае также необычное, на монетах оно писалось Bisi Alene или Bisi Alēn. По-видимому, эта надпись - перевод на греческий, с небольшими вариациями, "монотеистической" огласованной геэзской надписи DAE 11 (гл. 11: 5) Эзаны Элла-Амиды Биси-Галена (Ezana Ella Amida Bisi Halen). Примечательно, что в случае с языческими надписями Эйзанаса (Aeizanas) DAE 4, 6 и 7, и параллелям им в надписи из Геза-Агмай (Geza 'Agmai), также имеются небольшие отличия между разными версиями. Самое интересное в данном случае то, что в первой версии имена братьев царя по-гречески пишутся Saiazana и Adefan, а в последней - Sazanan и Adiphan, что демонстрирует похожую вариацию в написании имен собственных; итак, мы имеем четыре различные греческие формы имени Эзаны: (Ezana(s), Aeizanas, Aizanas, Azanas). В итоге, ни одна из двух последних идей относительно хронологии Эзаны и эфиопского обращения, не выглядит достаточно убедительно, чтобы изменить общепринятую точку зрения.

4. Строительство церкви.

О первых веках церковной истории в Эфиопии известно немногое. После принятия христианства царем, множество людей могло просто-напросто последовать примеру монарха. Помимо вполне предсказуемого влияния могущественного правителя на своих подданных, у нас нет представлений о том, какие особенности новой веры могли привлекать аксумитов, тем не менее, со временем христианство стало пользоваться в Эфиопии большим влиянием. Попытка Констанция II (гл. 4: 5) подчинить Фрументия своему арианскому назначенцу в Александрии окончилась неудачей, и Фрументий, под именами Феремнатос или Абба Сэлама (Feremnatos, Abba Salama), по сей день почитается в Эфиопии как основатель веры. Списки митрополитов (в которых далеко не все имена совпадают) представляют непрерывную линию abunов, о которых совсем ничего неизвестно (Guidi 1871; Zotenberg 1877; Chaine 1925; Ayele Teklahaymanot 1984; Munro-Hay, forthcoming). Были учреждены и другие епархии, в частности в Адулисе. Один из предстоятелей последнего, Моисей, известен по датируемому ранее пятого века рассказу о путешествии (Derrett 1960; Desanges 1969).

/ **"В датируемом IV веком произведении, традиционно (но возможно неверно) приписываемом перу Палладия из Галатии (Palladius of Galatia), описывается путешествие анонимного египетского юриста ("схоласта") в Индию для изучения философии браминов. Часть пути его сопровождал некий Моисе или Моисей, епископ Адулиса."/

Главным событием этого периода, которое произвело глубочайшее впечатление на христианскую Эфиопию, стало появление миссионеров, вроде так называемых "Девяти Святых". По-видимому, они прибывали по большей части из восточной Римской империи, по всей вероятности, спасаясь от преследований (Sergew Hable Sellassie 1972: 115ff). После 451 н.э., когда Халкедонский собор осудил монофизитство, Александрия и зависимые от нее церкви продолжали, несмотря на репрессии, придерживаться доктрины об одной природе Христа. Эфиопская агиография описывает приток "римских" христиан, случившийся примерно в это время, термином Tsadqan, т.е. "Праведники". Они, в том числе и Девять Святых, и, несомненно, другие подобные им, возможно, включая некоторых говоривших по-сирийски римских подданных, начали или продолжили проповедь христианства в эфиопской глубинке, основав свои скиты в местах, которые по сей день остаются местными религиозными центрами. Память о двух таких миссионерах, Абба Ликаносе и Абба Пантелевоне (Abba Liqanos, Abba Pantelewon), увековечена благодаря церквям в ближайших окрестностях Аксума, расположенных на двух небольших горах, которые прежде могли быть местами языческих святилищ. Утверждают, что монастырь Пантелевона стал местом, куда царь Калеб удалился после своего отречения от престола (Budge 1928: III, 914). Миссионер Абба Афсе (Abba Afse) отправился в Йеху, место крупнейшего и самого важного в регионе сабейского храма. /**вероятно, поэтому оно и называется теперь Enda Abuna Afse – "Место Абуны Афсе"/ Рассказывают, что немало таких странствующих монахов пострадало от местных жителей-язычников, прежде чем их чудеса или своевременная помощь царских войск, как это было в случае с обитателями Balaw-Kalaw или Bur в окрестностях Матары (Sergew Hable Sellassie 1972: 125-6; Schneider 1963: 168), убедили население в их добродетели.

-Иллюстрация 55a. Картина конца 17-ого века, изображающая Девять Святых, из Жития Арагави /http://en.wikipedia.org/wiki/Abuna_Aregawi/, написанного и расписанного в Дэбрэ-Дамо. Photo B. Juel-Jensen, MS Aeth. J-J 44.

**Черно-белая репродукция: http://www.ethiopianhistory.com/The_Nine_Saints; http://www.ethiopianhistory.com/images/nine_saints.jpg

Примерно тогда же, около шестого века, были основаны монастыри, такие как Дэбрэ-Дамо (хотя сохранившаяся там церковь считается несколько более поздней — Buxton 1970: 102). Считается, что сам этот монастырь был создан сыном Калеба Гэбра-Мэскалем на месте, где когда-то поселился еще один из Девяти Святых, Арагави. Он стал основателем монашества в Эфиопии, а тема ухода в отшельники или в монастырь сделалась довольно распространенной в агиографии. И сам Калеб, и сын его Уазеб (Wa'zeb) последовали примеру Эзаны, заявив о своей вере в надписях при помощи эпитета Gabra Krestos, слуга Христа (гл. 11: 5).

Появление в надписях цитат из Библии указывает на то, что уже в пятом-седьмом веках перевод на геэз продвинулся достаточно далеко. Кроме того, в распоряжении аксумитов появились апокрифические книги; Книга Еноха (Henok), наряду с некоторыми другими, в полном виде сохранилась лишь в геэзских версиях (Ullendorff 1968: 34). Переведены были также некоторые труды о правилах и уставах монашеских общин, что, вероятно, способствовало укреплению и устроению аксумских монастырей.

Примерно в том же шестом веке, если верить эфиопским легендам, уже использовалась литургическая музыка, авторство которой приписывается Йареду (гл. 13: 4). Церковный ритуал Эфиопии содержит множество необычных особенностей, которые вполне могут восходить к предаксумской эпохе. Также в нем весьма ощутим иудейский элемент, что связано с переселенцами-иудеями, появившимися, по-видимому, еще до принятия христианства. Современные "эфиопские евреи", фалаши, по Улендорфу /Ullendorff/ (1973: 106-7) представляют нам замечательную смесь языческих, иудейских и христианских элементов аксумских времен. Их "иудаизм" скорее всего не более, чем отображение иудейских элементов, импортированных из южной Аравии, в приложении к дохристианским и христианским верованиям.

По всей вероятности, удаленность патриархии и нерегулярность надзора позволили эфиопскому христианству сохранить и усвоить много такого, что Александия никак не могла бы одобрить. Таков, например, весьма своеобразный эфиопский церковный церемониал. На празднествах дьяконы (именуемые dabtara) танцуют перед таботом (tabot) или ковчегом под музыку барабанов, систров, местных скрипок и труб, сопровождающую великолепные песнопения Йареда. Систр был известен уже в древнем Египте и мог попасть в Эфиопию еще оттуда; в прочем, позднее, в Римской империи, он, несомненно, получил куда бОльшее распространение благодаря культу Исиды. Специфические праздники, например Тимкат (Timkat; Крещение) с его церемонией повторного крещения, как и соблюдение иудейской субботы, вызывали неприятие у португальцев-католиков, что, конечно же, способствовало их неудаче в Эфиопии. Практика обрезания, браки у священников, магические заклинания с христианским подтекстом для защиты от демонов, неисчислимые посты и торжества, переполняющие церковный календарь - многое из этого, по всей вероятности, имело место уже в Аксумском царстве, но все это еще и свидетельство того, что эфиопская церковь, похоже, довольно быстро сделалась в стране одним из важных институтов.

Похоже, аксумиты избежали эпидемий многочисленных ересей, тем не менее, имеется любопытное сообщение**, где одна из таковых все же упоминается. В 80-ые годы шестого века византийский епископ Лонгин побывал в царстве Алодия на юге Нубии, где встретил людей, обращенных в еретическое верование Юлиана Галикарнасского (который считал тело Христово нетленным) миссионерами из Аксума (John of Ephesus, ed. Brooks 1952: versio 180; Vantini 1975: 20 в английском переводе). Возможно, они была направлены туда в то время, когда Аксум все еще претендовал на сюзеренитет над ноба; последний случай таких претензий - титулатура Уазеба в его надписи. Как бы то ни было, Лонгин сумел убедить сторонников этой ереси в том, что они ошибаются, и получил их отречение. Рассказ, сохранившийся у Иоанна Эфесского, интересен тем, что показывает, что в шестом веке аксумиты проповедовали веру Христову в Африке и Аравии.

/**Иоанн Эфесский "Церковная история" гл. 53 "... есть некоторые аксумиты, которые в болезнь хвастливую Юлиана впали... " (пер. Н. В. Пигулевской)/

5. Церкви

Согласно "Книге Аксума" (Book of Aksum) (Conti Rossini 1910: 3) считается, что Абреха и Ацбеха построили Аксумский собор на месте, которое специально для этого чудесным образом осушил от бывшего прежде там озера сам Христос. На самом же деле, там, вне всяких сомнений, существовали две более ранние аксумские постройки, остатки которых раскопали месье де Контансон и Анфрэй (MM. de Contenson and Anfray), а подиум современного собора покоится на еще одном аксумском здании, возможно, более ранней церкви (de Contenson 1959, 1963: Anfray 1965). Одно или сразу оба этих ранних сооружения могли быть связаны с неким дохристианским храмом, если, как и повсюду, в Аксуме имели обыкновение строить церкви на уже освященном месте; правда, раскопанные остатки больше напоминают структуру построек в типичном "дворцовом" стиле. Церковь Аббы Пантелевона возле Аксума, к примеру, была возведена на месте, которое использовалось еще в дохристианскую эпоху. Говорят, что внутри нее есть каменная лестница, но, к сожалению, доступ в эту церковь имеют только священники.

-Иллюстрация 56. Восточный фасад старого собора Марьям-Цийон в Аксуме; видно, что подиум возведен на руинах более древней, аксумской постройки. http://www.fortunecity.com/victorian/bacon/313/axum-62.jpg ; http://www.sacred-destinations.com/ethiopia/axum-photos/slides/church2-cc-nyuatauc.html

Аксумский собор, "Госпожа наша Мария Сионская", или Марьям-Цийон, также был известен как Габаза-Аксум, gabaz - указание на церковь или святое место. /'Our Lady Mary of Zion', Maryam Tseyon, Gabaza Aksum/ Земельные списки, сохранившиеся лишь в позднейших "копиях", подробно описывают земли якобы выделенные под церковь Абрехой и Ацбехой, Гэбра-Мэскалем, а также Анбесса-Уэдемом (Anbessa Wedem) (Huntingford 1965). Раннее сообщение о великолепии церкви связано с рассказом, который поведали пророку Мухаммеду во время предсмертной болезни две его жены, Умм Хабиба и Умм Салама, обе в 20-ые годы седьмого столетия побывавшие в эфиопском изгнании вместе со своими прежними мужьями. В описании упоминается, что стены церкви были покрыты картинами, и если так и было на самом деле, то это свидетельство раннего появления того вида украшений, который впоследствии стал типичным для эфиопских церквей (Sergew Hable Sellassie 186, n. 30). Собор разрушали и повреждали неоднократно, предпоследним относительно нынешнего здания было большое сооружение с пятью нефами, полностью разрушенное войсками мусульман под командованием Ахмеда Граня. Вот как описывал эту церковь и ее окрестности Альвареш (Beckingham and Huntingford 1961: 151); описание представляет необычайную ценность, будучи единственным сохранившимся описанием древнего храма от очевидца:

"весьма примечательная церковь, первая из церквей Эфиопии; она называется Мария Сионская. Говорят, что она называется так, потому что алтарный камень ее происходит с Сиона. В этой стране (как говорят) есть обычай называть церкви по алтарному камню, поскольку на нем написано имя святого покровителя. И такой камень, который имеется в этой церкви, как говорят, прислали апостолы с горы Сион. Церковь эта очень большая: она имеет пять нефов немалой ширины и огромной длины со сводами над ними, и все эти своды закрытые, потолки и стены все расписаны. Внизу главный корабль церкви красиво отделан великолепным резным камнем; у нее имеется семь часовен, все обращенные задом к востоку, и алтари их весьма изукрашены. Имеются хоры, устроенные по нашему образцу, за исключением того, что они низкие, так что они достигают свода крыши своими головами; и также есть хоры над сводом, но они ими не пользуются. Эта церковь имеет весьма большую округу, вымощенную каменными плитами, подобными надгробным. Она состоит из весьма высокой стены, и та не покрыта подобно стенам других церквей, но оставлена открытой. Церковь эта имеет большую ограду, которая также окружена еще одной оградой, подобной оградительной стене большого селения или города. Внутри этой ограды - красивые группы одноэтажных строений, которые все извергают свою воду с помощью могучих фигур львов и собак из камня [различных цветов]. Внутри этой большой ограды находятся два дворца, один по правую, а другой по левую сторону, которые принадлежат пасторам этой церкви; а также другие дома - каноников и монахов."

Как и можно было ожидать, Альвареш пишет, что считается, будто эту церковь построила царица Кандакия.

Предположительно, церковь Марьям-Цийон, какой ее видел Альвареш, являла собой результат непрерывного усовершенствования первоначальной основы четвертого века (или позднее четвертого века) посредством серии переделок и добавлений. Бакстон и Мэтьюз (Buxton; Matthews 1974) предложили реконструкцию церкви, опираясь на не всегда ясное описание Альвареша. Кроме того, они ввели туда некоторые детали церквей Лалибелы, которые строились и украшались в соответствии с той же архитектурной традицией.

Книга Аксума (Conti Rossini 1910) перечисляет ряд церквей, названия которых, в соответствии с местным обычаем, частично были переданы дворцам, найденным DAE в 1906. Ранние церкви Эфиопии, похоже, имели форму базилики с апсидой, видимо, следуя плану, бывшему в употреблении в Сирии (Anfray 1974: 763ff). Что сильно контрастирует с современными круглыми церквями, которые, вполне возможно, имеют основанием местную африканскую традицию архитектуры, однако для провинции Тиграй по-прежнему по большей части характерны церкви прямоугольного плана.

В Аксуме, на горе Бета-Гийоргис были найдены две базилики, одна из которых затем была раскопана (Ricci 1976; Ricci and Fattovich 1987). У здания, условно названного "Bieta Giyorgis Superiore" по его месторасположению (**superiore - ит. верхний), было выявлено два периода строительства. Нижняя постройка была типично аксумской конструкции, правда, с некоторым отклонением в плане, поскольку имела боковые крылья, примыкавшие с юга и севера к восточному или апсидальному концу. Более поздняя постройка была возведена, без обычного аксумского уступа в профиле, поверх первоначальной и представляла собой прямоугольную камеру, крышу которой поддерживали четыре каменные колонны, расставленные попарно, в несущие стены по трем сторонам были встроены пилястры (Ricci and Fattovich 1987: fig. e). Во многих местах под мощением были обустроены могилы, а материал для мощения, дверных порогов и т.п. в ряде случаев включает в себя бывшие стелы, вероятно, взятые на поле стел, обнаруженном Риччи на вершине горы Бета-Гийоргис. Кроме того, были найдены каменные украшения, в том числе блок с гравированным рельефом в виде греческого креста, а также разнообразные фрагменты, по-видимому, ступенчатых оснований колонн, (одной) крестообразной в сечении колонны и желобов для воды. Также была найдена капитель с резным рельефом в виде волют.

-Иллюстрация 57. Сравнительно новая прямоугольная церковь Maryam Tehot в Edaga Hamus стоит на руинах аксумской постройки, особенностью которой было использование в кладке отесанных камней вместо обычного булыжника в грунтовом растворе.

Еще одну базилику раскопали в Энда-Черкос (de Contenson 1961). Кроме того, базилики известны в Матаре (Anfray 1974: 756ff), в Адулисе их также несколько. В дальнейшем подобные церкви находили в Агуле и Квихе (Agula, Qwiha), и весьма вероятно, что церкви имеются среди построек, сохранившихся в Текондо и Кохайто (Tekondo, Qohayto) (Doresse 1957: 200-201). Ранняя (шестого века? - Doresse 1957: 231-2) церковь было устроена внутри храма в Йехе. /inside the temple at Yeha - **возможно имеется в виду: внутри внешней ограды храма; см. ссылки на фото выше/. Doresse отчасти допускает, что внутренняя круговая колоннада одной из церквей Адулиса, раскопанной Парибени (1907: fig. 50), может представлять собой ранний пример тенденции к круглому плану. Сам Парибени считал, что сооружение внутри церкви в виде столбов размещенных по кругу было поздним дополнением, возможно, служившим опорой для деревянного навеса или какого-то другого ныне отсутствующего объекта. Наверное, за века церковный ритуал претерпел некоторые изменения, для лучшего выражения которых более подходящим был признан круглый план церкви, хотя, судя по тому, что прямоугольный план также остался в употреблении, причина скорее могла быть связана с простотой конструкции или с перемещением христианского Эфиопского царства на юг, где сказалось влияние обычного там типа жилища. Что касается церквей высеченных в скалах, то они явно не подпадают под это архитектурное соображение; в прочем, большинство из них на самом деле могут быть старше того периода, когда круглые церкви получили распространение.

Из построенных обычным способом церквей наилучшим образом сохранилась церковь в монастыре Дэбрэ-Дамо http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/7/74/Debre_Damo_Church.jpg, которая может восходить к шестому веку; кроме нее уцелело лишь несколько церквей древней постройки. Из немалого числа выбитых в скалах церквей Тиграя (Plant 1985), некоторые могут быть датированы аксумской эпохой, и многие, несомненно, несут на себе черты аксумской архитектуры. Ряд аксумских особенностей дизайна и структуры также заметен и в выбитых в скалах церквях Лалибелы, построенных и отделанных в неопределенное время, которые, тем не менее, обычно относят к эпохе династии Загве, что много позже конца Аксума (исключительные изображения некоторых из них см. Gerster 1970).

Особенностью некоторых аксумских церквей были баптистерии. Сооружение, частью которого, по-видимому, был баптистерий или нечто подобное сохранилось в Wuchate Golo в западных окрестностях Аксума (de Contenson 1961i). Постройка в Wuchate Golo состоит из подиума на который ведут ступени, и окружена коридорами, главная достопримечательность которых - круглая цистерна дно которой вымощено большим округлым камнем. Вокруг основного здания располагаются небольшая стела, скамьи и резервуары; к нему же примыкает строение поменьше, имеющее пять камер. Монеты, найденные в Wuchate Golo, которые все, похоже, относятся к шестому веку либо даже к началу седьмого, а также раскопанные там керамические фрагменты с крестами указывают на позднеаксумскую дату этой интересной постройки. Де Контансон предположил, что оно представляет собой христианскую церковь особого типа (De Contenson 1961i: 6-7).

Другие баптистерии, со спуском к воде по двум лестничным маршам, известны в Йехе (Doresse 1957: 232, and fig. opposite p. 240), Адулисе (Paribeni 1907: fig. 50) и Матаре. Последний снабжался при помощи хитроумной системы труб, образованной корпусами керамических амфор, вставленными друг в друга, которая выходила через стену баптистерия наружу (Anfray 1974: 766-8).

**Баптистерий в Йехе http://www.galen-frysinger.us/africa/yena09.jpg (Отсюда - http://www.galenfrysinger.com/yena_ethiopia.htm) Судя по фото, он  примыкает непосредственно к  стене предаксумского языческого храма.

Интересно отметить, что в надписи Калеба (Schneider 1974) говорится: "Я основал maqdas в Химьяре . . . . Я построил его GBZ и освятил его силою Господа.". Другие источники утверждают, что Калеб построил в Химьяре несколько церквей (Shahid 1979). Возможно, слово gabaz в тексте использовано как указание на недавно построенную церковь в Химьяре, однако это предложение, касающееся последнего деяния Калеба из отмеченных в этой надписи, стоит на той позиции, которая обычно, в более ранних образцах, отводилась для посвящения пленников, тронов, статуй или самих же надписей, так что оно может извещать о перестройке Калебом собора в самом Аксуме в знак благодарности за победную компанию.

К оглавлению - http://odnapl1yazyk.narod.ru/Aksum.htm

Еще немного ссылок на фотографии (смотреть через браузеры IE, ГуглХром, возможно, через какие-то еще, но только не через FF /он уходит в глухую оборону отбиваясь от тамошних javascript'ов, хотя, вроде бы, никаких вирусов там все же никак нет, я, по крайней мере, бывал там неоднократно и - ничего/)

План храма в Йехе http://www.fortunecity.com/victorian/bacon/313/yeha-06.jpg

Реконструкция храма в Йехе http://artzone.daz3d.com/index.php?/gallery/user/vi/&mid=28277&aid=9625

Руины Кохайто: http://www.fortunecity.com/victorian/bacon/313/cohaito.htm

http://www.fortunecity.com/victorian/bacon/313/cohaito1.jpg

http://www.fortunecity.com/victorian/bacon/313/cohaito2.jpg

http://www.fortunecity.com/victorian/bacon/313/cohaito3.jpg

http://www.fortunecity.com/victorian/bacon/313/cohaito4.jpg

http://www.fortunecity.com/victorian/bacon/313/cohaito5.jpg

http://www.fortunecity.com/victorian/bacon/313/cohaito6.jpg

http://www.fortunecity.com/victorian/bacon/313/cohaito7.jpg

Руины Текондо http://www.fortunecity.com/victorian/bacon/313/toconda.htm

http://www.fortunecity.com/victorian/bacon/313/toconda1.jpg

http://www.fortunecity.com/victorian/bacon/313/toconda2.jpg

http://www.fortunecity.com/victorian/bacon/313/toconda3.jpg

Аксум: план гробницы Базена http://www.fortunecity.com/victorian/bacon/313/bazen.htm

 http://www.fortunecity.com/victorian/bacon/313/img/aksum-59.jpg

Каскасе http://www.fortunecity.com/victorian/bacon/313/cascase.htm

http://www.fortunecity.com/victorian/bacon/313/cascase1.jpg

http://www.fortunecity.com/victorian/bacon/313/cascase2.jpg

http://www.fortunecity.com/victorian/bacon/313/cascase4.jpg

http://www.fortunecity.com/victorian/bacon/313/cascase5.jpg

Аксум: Текла Марьям http://www.fortunecity.com/victorian/bacon/313/tekla_maryam.htm

Аксум: Амда Микаел http://www.fortunecity.com/victorian/bacon/313/amda_mikael.htm

Аксум: троны http://www.fortunecity.com/victorian/bacon/313/throne.htm