Tamburini D.: Lunfardo –
язык иммигрантов.
Испаноязычный источник см.:http://www.spbo.unibo.it/pais/bonaldi/ipertesto/relazione.html
СРАЗУ ПЕРЕЙТИ К СЛОВАРЮ LUNFARDO:
Вследствие массовой иммиграции, которая характеризует период, продолжавшийся с середины прошлого века до середины этого, современная культура Аргентины подверглась влиянию европейских обычаев и нравов, особенно итальянских. Важность роли, которую сыграли в этом процессе культурные черты итальянцев, объясняется двумя причинами.
Во-первых, причиной количественного свойства, достаточно взглянуть на статистические данные процесса иммиграции. Представление о том как изменялся состав населения Буэнос-Айреса дают демографические сведения: доля иммигрантов к 1914 году достигла 49%. Примерно 12 миллионов уроженцев Италии эммигрировали в то время, когда Европа не могла прокормить свое население, они привезли с собой ценности и и традиции - все, что осталось у них, и на этой основе строились и изменялись те специфические обычаи, которые стали основой их существования в Новом Свете.
Вторая причина носит характер качественный, и связана со сходством культурных элементов, вступивших в контакт. Наличие общих корней, в данном случае происхождение языков от латинского, стало катализатором смешения ценностей, который способствовал преодолению культурных барьеров и предубеждений. Считается, что по этой причине процесс ассимилиляции в Буэнос-Айресе произошел не по традиционному пути: то есть когда в принимающем обществе образуется стойкое социо-демографическое восприятие внешних иммигрантов как некой более или менее единообразной культурной системы. В таких традиционных случаях иммигранты вынуждены во многих отношениях переживать процесс приспособления к уже существующей ситуации, и в результате образуют этническое меньшинство. С другой стороны, существуют определенные области интеграции (кварталы на окраинах городов, национальное школьное образование, обязательное и бесплатное, некоторые формы художественного проявления и т.д.), где происходит постепенное стирание культурных различий, что подтверждается такими специалистами как Фрэнсис Корн (Francis Korn) и Джеймс Скобье (James Scobie). Так вот, при столь сильной ассимиляции, которая имела место в Буэнос-Айресе, произошло истинное смешение. Занятия и образы жизни, к которым приобщались иммигранты, не вносили революционных изменений в устоявшиеся ценности и старые модели существования, но служили как бы мостом к новому.
Следуя исторической перспективе нужно сказать о феномене иммиграции, имевшем место в период, когда Аргентина складывалась как единое организованное государство. Страна вступила в фазу экономического роста, основанного на экспорте продукции сельского хозяйства, и правящий класс решил, что пора выходить на европейский рынок, особенно в этом нуждались производители таких товаров как шерсть, мясо, зерно и т.д. (поэтому-то прибрежная зона, изначально более отсталая, чем внутренние области, благодаря наличию торговых портов, стала мотором аргентинской экономики).
Для решения этой задачи было необходимо изменить экономическую структуру страны, ни много, ни мало по примеру Соединенных Штатах. Наступление нового времени кроме новых ценностей также принесло и проблемы, в частности рождение новых социальных слоев: класса рабочих, класса промышленной буржуазии и средних слоев; к чему нужно добавить еще и появление огромного количества иммигрантов из Европы. Что касается условий приема в Латинской Америке, после запретительного колониального периода, либералы XX века поощрали приезд иностранцев и иммиграцию, особенно европейскую, носительницу опыта и технологии (идеал иммигранта по теории Факундо ди Сармиенто - Facundo di Sarmiento). Иммигрант стал частью политики заселения аграрных республик Латинской Америки, связанной с представлением о том, что обилие граждан символизирует величие страны.
Вплоть до наступления независимости внутренние области были наиболее населенной и богатой частью континента. Побережье, более отсталое и бедное, едва начало расширятся. К югу от Буэнос-Айреса: Кордоба (Córdoba), Сан-Луис (SanLuiz) и Мендоза (Mendoza), Пампа (Pampa) вся полностью и Парагонаи (Paragonai) были незаселены; также обстояло дело и на севере, в большом Како (gran Caco) и в Миссии (Missione). Только аборигены, чья доля в общем населении не превышала одной двадцатой (1/20), проживали в этих краях.
Эта особенность - пустынность и неисследованность территории Аргентины, послужила отправной точкой для всевозможных планов национального преобразования. Политики той эпохи призывали сильных людей населять эти земли, покинутые коренным населением. Хуан Баутиста Алберди (Juan Bautista Alberdi) при подготовке основ национального законодательства вновь утвердил принцип “народного управления”. Освоение пустыни привело к обработке земель, что было шагом, необходимым для достижения и сохранения независимости страны. Таким же образом рассуждали участники Учредительного собрания (los Costituyentes) в Санта-Фе в 1853, когда утвердили права за всеми жителями, без каких-либо национальных различий.
Приезд иммигрантов входил в план-проект национального самоопределения, составляя фактор, теоретически игравший активную роль еще до того, как его присутствие стало реальностью. В некоторых странах Латинской Америки, таких как Мексика и Перу, колониальное прошлое оставило глубокие следы в культуре, в других, таких как Аргентина и Уругвай – второстепенных по отношению к историческим центрам испанской империи – культурное наследие имеет не столь глубокие корни. Что является отличительной особенностью Аргентины, так это, в первую очередь, единение аргентинцев и итальянцев.
В социально-культурной перспективе этот процесс являет собой пример амальгамы, культурных взаимоотношений на уровне этнического слияния, за которым последовало проникновением языка иммигрантов в литературу. В конце минувшего (19-ого) века Буэнос-Айрес сравнивали с Вавилонской башней: “смешение видов и смешение наречий. Где суровые звуки, которые изрыгают немцы, смешаны немилосердно со сладкими нотами итальянского языка; где мужественному английскому произношению вторит искристая креольская ругань; с другой стороны слышен манерный и мягкий французский, а ему в ответ присвистывая* шелестит прогорклый испанский выговор".
* ceceo – от cecear – произносить, зачастую не
к месту (т.е. когда на письме стоит s), межзубный /c/, в подражание испанскому произношению. В
латиноамериканских диалектах этот звук в общем-то, по свидетельству очевидцев,
отсутствует.
Аргентинская литература за годы между с 1870 по 1930 полностью завершила процесс освоения темы языка и культурных контрастов, вызванных феноменом иммиграции. В 50-ые годы в литературе, народной музыке (танго), средствах массовой коммуникации (радиопостановки), общении (анекдоты), а также в кино образ иммигранта продолжает играть важную роль.
Итальянский язык, который как и испанский (галисийский, каталанский и т.д.) имеет региональные диалекты, стал основой комических представлений Саинете (Sainete) (народного театра, получившего широкое распространение в 30-ые годы). Серьезные диалоги иммигрантов приобретали комический характер из-за самого их языка, который будучи несовершенным по форме не мог передать серьезное содержание. Однако, высмеивая своего собеседника-иммигранта, аргентинец заимствовал из другого языка. Итальянизмы проникли сперва в самые низшие слои общества, обогатив тем самым словарь “Лумфардо” ("Lunfardo").
В районе Рио де ла Плата (Río de la Plata) имела место тенденция называть словом лумфардо язык, на котором говорили окраины, или даже жаргон преступников. В кварталах Буэнос-Айреса разворачивался сценарий, в котором “гаучо”, прибывавшие из внутренних областей страны, встречались с иммигрантами из Европы, и как те, так и другие искали себе занятия на первое время. В этих пограничных для обеих культур местах устанавливались первые контакты и вырабатывалась изначально та форма общения, главная задача которой была скрыть намерения тех, кто практикует их*.
* Эти самые занятия, которые, надо понимать, были как минимум не вполне законными.
Структура лумфардо основана на замещении непосредственно в испанском языке испанских существительных, глаголов и прилагательных словами, изменившими свое значение, происшедшими из итальянского языка, из его диалектов, из местных наречий, адаптированными к испанскому языку Дополнительным элементом лумфардо является "vesre"*, то есть произнесение слова с перестановкой слогов: tango – gotta (танго- подагра (ит.яз.), n в середине слова звучит как носовой призвук к гласному), bacán (человек богатый и к тому же привлекательный, элегантный. В расширительном смысле, любящий мужчина, поддерживающий свою возлюбленную финансово. Также, предмет роскоши, нечто высокого качества.)– camba (звучит как глагол – меняет), viejo – jovie (старый – веселье) cabeza (голова)- zabeca и так далее.
*“Vesre” - это vesre от revès –
изнанка.
Понятно, что в подобном наречии не может быть четких правил и оно развивается весьма динамично; уголовники и обитатели тюрем постоянно пробуют новые варианты, которые будучи законченными и принятыми, распространяются с головокружительной скоростью. Во многом, лумфардо понимаемый как форма общения преступников представляет собой лишь этап в развитии этого жаргона, который с течением времени превратился в народный язык, на котором говорят различные слои населения. Итальянская иммиграция привела к тому, что в песни, под которые исполнялось танго, вошли многочисленные выражения из диалектов Итальянского полуострова. Итал(ьян)измы, сохранившие лишь часть значения, или напротив расширившие его, или изменившие свое написание, которое адаптировалось, ориентируясь на кастильское произношение итальянских слов, можно увидеть в нижеследующем списке. Обращает на себя внимание простая, почти грубая форма, в которую тем не менее весьма эффективно кастеланизируется итальянское слово: полное сокращение двойных, "yi" вместо "gi", "ch" вместо "cc", добавление гласного например к начальному "s" ("es"), гласные в конце слов почти всегда опускаются, как это принято в северных диалектах Италии.
· глаголы "secar" (- надоедать, утомлять.), "estufar" (вызывать скуку, утомлять), "escochar" (надоедать, придираться, докучать –происходят от итальянских глаголов с тем же значением seccare - 1).сушить; 2) надоедать, stufare – надоедать, наскучивать и scocciare – надоедать (кому-либо); которые являются более употребимыми.
· Cafishio: кастильское произношение итальянского выражения "stoccafisso" (букв.треска ); это слово, как существительное, означает – хулиган, сорвиголова, сутенер (il ruffiano), а как прилагательное может означать - элегантный.
· Fiaca: от итальянского fiacca – диалектное “лень” (fiacco – слабый, бессильный); лень, в испанском - "pereza".
· Mufa: от итальянского muffa (букв. Плеснь, в испанском - moho). В Буэнос-Айресе используется для определения состояния души, когда душа “покрылась плесенью” - упадок духа, дурное настроение в связи с этим.
· Crepar: от итальянского crepare (издохнуть) выражения более грубого чем morire - умереть.
· Laburo: работа, от "laburar" (работать, в испанском – laborar, trabajar), представляющего собой адаптацию северным диалектом формы "lavurer, lavurar" производной от итальянского lavorare (работать).
· Pelandrún: от диалектного pelandrone (лентяй, в литературном итальянском – poltrone, sfaticato, в испанском - haragán).
· Pasticho: от итальянского pasticcio (паштет), по расширению значения путаница, беспорядок, переполох.
· Esquifoso: от итальянского schifoso (мерзкий, отвратительный), в испанском - "asqueroso".
· Atenti!: Возглас, соответствующий испанским "cuidado" (осторожно, берегись!), "Atención" (Внимание). Однако больше похож на итальянский attenti!
· Fachatosta: (букв.поджаренное лицо; из итал.яз.faccia– лицо, по-испански транскрибируется как facha. Aver faccia tosta – быть наглым (букв.иметь поджаренное лицо, или как говорят про таких по-русски – прожжёный тип)). Facciatosta в испанском соответствует "caradura" (букв.суровое лицо (если в хорошем смысле) или наглая морда(если в плохом). Смелый, дерзкий, наглый.).
· Afilar: от итальянского диалектного "filare" (букв.прясть) (ухаживать (за женщиной) т.е., "cortejar" по-испански).
· Chau: итальянское "ciao" (привет, пока, до свидания; испанские аналоги - "hola", "adios", "hasta pronto", "hasta luego") однако используется только как прощальная фраз при обращении в одному лицу, а не как приветствие; аргентинцы при встрече приветствуют друг друга по-испански, а прощаются по-итальянски.
· Chuca: от итальянского "ciucca" (попойка, в испанском - borrachera).
· Прозвище Coco или Coca, от "cocco" (любимчик или "cocco" della mamma – маменькин сынок), производного в свою очередь от глагола coccolare – баловать, относится с любовью особенно к ребенку.
· Pibe: (мальчик, юноша) на генуэзском диалекте это слово означает –подмастерье, т.е. мальчик/юноша, который работает под руководством ремесленника или торговца. В остальной Италии, за пределами Лигурии, было неизвестным до тех пор, пока не сумело добраться туда из Аргентины посредством жаргона футбольных болельщиков ("pibe de oro" – золотой мальчик – так говорили о Марадоне).
· Mangiar: от итальянского mangiare (есть, питаться), по-испански "comer".
· Yiro: (проститутка) от итальянских giro, girare (в итальянском "g" в слове giro произносится также как "y" в "ya" аргентинском испанском*); отглагольное выражение, означающее бродить, двигаться по дороге. Как существительное (имеет только мужской род) используется как определение проституток, особенно после того как "mina" утратило свое изначальное значение и стало обозначать женщин вообще.
*
Итальянское g в сочетании с передними гласными (e,i) близко к русскому [дж], аргентинское y произносится
как мягкое и не очень акцентированное (т.е. не жужжащее,а скорее
присвистывающее) [жь], таким же образом в Аргентине произносят и испанское
двойное L (ll).
· Bachica: существительное и прилагательное обозначающее очень прожорливого человека, происходит от итальянского "ciccia", что буквально означает - мясо.
· Bochar: от итальянского bocciare (не выдержать, провалить экзамен) – его испанский эквивалентè "bochar" также имеет школьный оттенок.
· Capo: (в переводе с итальянского – 1). Голова, 2). Ум, 3). Глава, начальник, шеф) “шеф”, т.е. главарь, по-испански "jefe"
· Contamuse: от итальянского омонима – существительного, определения лжецов, врунов.
· Enyetar - приносить несчастье. Из неаполитанского диалекта "jettatura", "jettatore" - человек, обладающий магической силой, способный с её помощью насылать беду, несчастье (на самом деле, фигура, порождённая суеверием
· Festichola: слово, которым описывают застолье с обилием еды и питья. От итальянского "festicciola" - вечеринка, устраивать вечеринку - fare una festicciola.
Массовая иммигация совпала с периодом развития народной музыки и роста музыкальной активности в целом. Танго, одно из наивысших проявлений этой культуры, культуры "porteña" (букв. портовая), изобретенное иммигрантами, имело разные формы, с помощью которых выражались различные чувства, и разные языки (народный язык - lunfardo и язык культурный); от запрещенного танго окраин до приличного танго залов (Salas) и фамильных салонов , такой же путь проделали социальные показатели иммиграции.
Вот парочка примеров итальянской лексики в лирике
танго:
·
Yira,Yira...(tango di E. Discepolo):"Cuando manyés
(da mangiare) que a tu lado/ se prueban la ropa que vas a dejar.../"
· La cumparsita: самое знаменитое в мире танго: название происходит от уменьшительной формы итальянского comparsa, что означает – актер/актриса второго плана, как правило облаченный в маскарадный костюм соответствующей эпохи и местности; в широком смысле так (comparsa) называют на карнавале участников группы танцующих в маскарадных костюмах или актеров, представляющих на повозке аллегорические сценки (carro allegorico).
Танго имело дурную славу, которая воплотилась в черную легенду: танго - музыка преступников - компадритос (“compadritos” (1)), которые улаживали свои разногласия в ходе «креольской дуэли» на пустынном перекрестке; танго музыка господства более сильного и любви, которая продается тому, кто больше заплатит. Писатель Луис Борхес также усматривал происхождение хореографии танго от движений дуэлянтов, метающих ножи и уклоняющихся от них.
Однако, это все лишь упрощения данного явления, и потому они представляют опасность. Действительно, танго зарождается среди бедных людей, но в том числе и живущих честно: среди сельских крестьян, изгнанных с полей новой, коммерчески более выгодной организацией производства у землевладельцев, поскольку экстенсивное животноводство требует меньшего количества рабочей силы; а также среди тысяч итальянцев и испанцев, которые приехали в Буэнос-Айрес и Монтевидео.
В своем произведении “Книга танго” Орасио Феррер проводит четкое различие между двумя синонимами – suburbio и arrabal – ”пригород, предместье”. Существует, пишет этот видный исследователь темы, точное слово для названия ”нижних” районов города, предместий, которые находятся вне центральной зоны, хорошо проветриваемой, обжитой, имеющей хорошую репутацию и хорошо застроенной. Оно имеет мягкий, нежный, даже, если хотите, сострадательный оттенок. Да, оно обозначает бедную часть города, но в том случае, когда его заселяют “униженные” добрых нравов. Это слово – “suburbio”. Феррер противопоставляет его слову “arrabal”; этот термин, объясняет он, происходит от еврейского “rabah”, что означает ”размножаться, выходить за пределы города”, или от арабского “arraba” – ”вне города, за городскими стенами”. В противоположность слову “suburbio”, оно, как утверждает автор, обладает таинственной фонетической силой. Это что-то вроде темного акустического порохового заряда, на “rr” происходит взвод, на “a” он издает три глухих выстрела и , на завершающей “l” вспыхивает, как бы убивая; “arrabal”, безусловно, обозначает ”нижний” район города, где живут бедно. Таким образом, “suburbios” – это были жилые постройки, пансионы, бедные дома, в которых теснилось множество семей, места, где матери стирали и готовили, а отцы находили тесный угол, чтобы прилечь после работы или проводили многие часы в поисках сдельной работы, и где дети собирались, чтобы играть на улицах. Именно в “suburbios” проживал иммигрант, недавно приехавший, но намеренный искать счастья, и там же находил пристанище креол, переехавший в столицу. Это были районы Боэдо, Бока, Консепсьон и Монтсеррат в Буэнос-Айресе и Гоэс, Палермо, Агуада и Ла-Унион в Монтевидео. И, разумеется, в целом портовые зоны обоих городов.
Вместе с этим, следует учитывать и различие, которое установил Видарт: есть “lunfardo” и есть “lunfardesco”. В действительности о текстах, написанных авторами, которые очень хорошо знают язык и обстановку, но при этом не принадлежат к этой среде, правильно говорить “lunfardesco” (* а ля-Lunfardo). В Буэнос-Айресе стиль “lunfardesco” имел важных почитателей в периодике, прозе, театре и поэзии. В этой области, благодаря переложению своих произведений для танго, первоначально выделились Карлос де ла Пуа, Селедонио Флорес, Бартоломе Априле, Йакаре, Хоакин Гомес Бас и Хулиан Сентейа. Эта форма сочинения стихов для танго существовала в течение нескольких десятилетий, во второй же половине века следует выделить записи Эдмундо Риверо – влюбленного в тему, с “лунфардескскими” народными песнями и танцами (“milongas”) и танго, а также с произведениями на “vesre”, прозой и ?публичными выступлениями? (* монологами или беседами - charla - букв. болтовня) Ниды Куниберти, Роке Росиуто Ломарди, Луиса Альпоста и Даниеля Хирибальди.
Все перечисленные авторы свидетельствуют, что “lunfardo”, смешиваясь с
зарождающейся культурой танго, изменяет и подменяет оригинальные слова и
выражения испанского языка, приближая его к народной жизни, делая его более
приспособленным к тому, чтобы говорить о превратностях жизни людей в пригородах
Буэнос-Айреса. Среди них стоит выделить Ниду Куниберти - она возражает против
дискриминации, которой подвергаются порой женщины в текстах некоторых городских
песен или текстах, написанных самими поэтами, пишущими на “lunfardo”; ее беседы и выступления
крайне высоко ценятся в Академии Lunfardo Буэнос-Айреса. Селедонио Флорес,
чьи стихи были своего рода “нравственными рентгенограммами“ образа жизни и
манер человека из “arrabal”, описал сценарии танго посредством богатого и
многоцветного языка, очищенного и обработанного, улучшенного благодаря
прекрасному использованию “lunfardo”.
Tamburini D.
букв. – куманек, дружок (*почти браток) - типаж характерный для старинных предместий, отличается особой манерой в одежде и поведении, презирает опасность и горд до высокомерия.
ПЕРЕЙТИ К СЛОВАРЮ LUNFARDO:
